Подходит очередь Генри. Девочки наблюдают, ждут, Маргарет тоже смотрит, и все они видят его: вот Генри, ударив кулаком по рукавице, наклоняется, подражая профессиональным игрокам. Фэй ловит себя на том, что волнуется за него. Она чувствует, что девчонкам хочется посмеяться, послушать ядовитые, жестокие насмешки Маргарет: они словно надеются, что Генри ошибется. Фэй остается лишь смотреть и болеть за него. Она оборачивается к Маргарет и замечает, что та на нее глазеет. У Фэй екает сердце, она краснеет, широко раскрывает глаза: ей кажется, что она каким-то образом уже проиграла в этом непонятном столкновении. Холодный пристальный взгляд Маргарет недвусмысленно демонстрирует, кто здесь главный: она, Маргарет, может ляпнуть что ей угодно, и Фэй не посмеет возразить.

Тренер бьет по мячу. Все девочки уставились на Генри. Мяч скачет по грязному полю, Генри бросается влево, чтобы его поймать. Фэй злится. Не на Маргарет, а на Генри. На то, что он вот-вот опозорится у всех на виду, на то, что он поставил ее в такое дурацкое положение и теперь она вынуждена соперничать с Маргарет Швингл. На то, что ей хочется его защитить, что она чувствует ответственность за его недостатки, будто это ее вина. Он ковыляет вперевалку, как ребенок, едва научившийся ходить, и Фэй его ненавидит. Она посетила немало свадеб и запомнила самую главную строчку церемонии венчания: “И будут два одною плотью”[26]. Считается, что это очень романтично, Фэй же эти слова всегда раздражали. И в эту минуту она понимает почему. Потому что все твои ошибки умножаются вдвое.

Но сейчас речь о Генри. Он бежит за мячом.

И кто бы мог подумать: у него получается безупречно. Ловит мяч, встает в позу, стремительным и точным броском отправляет его прямиком на первую базу. Идеально. Вот как надо принимать катящийся по полю мяч. Тренер аплодирует, мальчишки хлопают в ладоши, и Маргарет не говорит ни слова.

Вот-вот подойдет их очередь мыть унитаз. Фэй сидит на кафельном полу. Ей тошно. Да, обошлось без стычек, но Фэй была готова дать Маргарет отпор, и напряжение никак не отпускает. Она словно большой обнаженный нерв. Ее всю трясет. Фэй так настроилась на скандал, что теперь ей кажется, будто она и правда поскандалила с Маргарет. И то, что та сидит рядом с ней, в соседней кабинке, ничуть не спасает. Фэй чувствует ее присутствие, точно жар от печи.

На стоящем перед ней белым-белехоньком унитазе нет ни единого пятнышка, он блестит чистотой и пахнет хлоркой: девочки из класса только что отмыли его на славу. За спиной расхаживает учительница, рассказывая об опасностях, которые таит в себе грязный унитаз: чесотка, сальмонелла, гонорея, многочисленные микробы.

– Не бывает слишком чистых унитазов, – говорит миссис Швингл и протягивает девочкам новые щетки. Ученицы садятся на корточки (а кто-то и на пол) и моют чашу унитаза, шуруют в воде, взбивая пену. Чистят, дезинфицируют, споласкивают.

– Не забудьте про ручку, – напоминает миссис Швингл. – Иногда она пачкается больше всего.

Учительница показывает, сколько нужно хлорки и как удобнее засунуть пальцы под ободок унитаза. Объясняет, как заботиться о здоровье детей, которые непременно у них родятся, втолковывает, что если туалет будет чистый, то и простужаться малыши перестанут, рассказывает, что нужно делать, чтобы унитазные микробы не заразили весь дом.

– Когда вы спускаете воду в унитазе, микробы поднимаются в воздух, – вещает она. – Поэтому, когда смываете за собой, закройте крышку и отойдите.

Фэй сосредоточенно драит унитаз, как вдруг из соседней кабинки доносится голос Маргарет.

– Он симпатичный, – говорит она. – Хорошо сыграл.

Фэй недоумевает: с кем она разговаривает? Не может же быть, чтобы Маргарет обращалась к ней! Фэй ничего не отвечает и продолжает тереть унитаз.

– Ку-ку, – Маргарет легонько стучит по стенке кабинки. – Есть кто дома?

– А? Что? – откликается Фэй.

– Ку-ку.

– Ты мне?

– Тебе, кому же еще? Маргарет просовывает голову под стенкой кабинки: она так наклонилась, что почти перевернулась, и крупные белокурые кудри ее забавно свешиваются.

– Я говорила, – произносит она, – что он симпатичный.

– Кто?

– Генри. Кто же еще.

– Ах да, точно, извини.

– Я же видела, как ты на него смотришь. Тебе, наверно, тоже понравилось, как он сыграл.

– Да-да, – соглашается Фэй. – Конечно. Я как раз об этом и думала.

Маргарет смотрит на цепочку на шее Фэй, на которой она носит перстень Генри. Крупный, с опалом.

– Ты наденешь это кольцо на левую руку? – спрашивает Маргарет.

– Не знаю.

– Если бы у вас все было серьезно, ты носила бы его на левой руке. А он бы дал тебе еще одно кольцо, как Джулз. И тогда ты могла бы носить одно на шее, другое на левой руке.

– Точно.

– У нас с Джулзом все очень серьезно.

Фэй кивает.

– Мы скоро поженимся. У него большие перспективы.

Фэй снова кивает.

– Очень большие.

Учительница замечает, что они болтают, подходит к девочкам и, уперев руки в бока, спрашивает:

– Маргарет, почему ты не чистишь унитаз?

Маргарет бросает на Фэй заговорщический взгляд – мол, не выдай, это наш с тобой секрет, – и скрывается за стенкой кабинки.

– Я его мысленно чищу, мам, – отвечает она. – Представляю, как я его чищу. Я так лучше запоминаю.

– Если бы ты на уроках была так же прилежна, как Фэй, ты бы тоже скоро поехала в большой город.

– Прости, мам.

– Запомните, – миссис Швингл повышает голос, обращаясь ко всем ученицам, – муж надеется, что вы будете поддерживать в доме чистоту и порядок.

Фэй вспоминает плакаты на стенах кабинета домоводства, всех этих требовательных мужей в шляпах и пальто, которые убегают из дома, если жена не выполняет женских обязанностей, мужей из рекламы по телевизору и в журналах: муж с рекламы кофе, который ждет, что ты сваришь кофейник бодрящего напитка для его начальника, или муж с рекламы сигарет, который хочет, чтобы его жена была изысканной и модной, или муж с рекламы лифчиков “Мейденформ”, которому нравятся женственные фигуры. Фэй кажется, что этот мифический муж – самое требовательное и привередливое существо в истории человечества. Откуда он родом? Как мальчишки на бейсбольном поле – растяпы, клоуны, неуклюжие, как цыплята, неуверенные в себе, влюбленные придурки – превращаются в таких вот мужей?

Наконец девочек отпускают. Они возвращаются в кабинет домоводства и зовут следующую группу. Рассаживаются за парты и от скуки глазеют в окно. Мальчишки по-прежнему играют в бейсбол: некоторые перемазались в грязи, найдя повод спикировать на поле и проехаться по нему на спине или животе. Джулз впереди всех – не парень, а гладиатор со слащавым лицом.