Все это новые восхитительные блюда, которые подают культурные леди. Америка влюбилась в такие рецепты: современные, манящие, необычные.

Миссис Швингл бывала в Нью-Йорке. И на Золотом берегу в Чикаго. Она ездит делать прическу в Дубьюк, а когда не покупает одежду по каталогам розничных магазинов с Восточного побережья, ходит по бутикам Де-Мойна, Джолиета и Пеории. В прекрасную погоду она так театрально распахивает ставни в кабинете со словами: “Какой чудесный день!”, что Фэй кажется, будто за окном, словно в мультфильме, порхают нарисованные птички. Мисс Швингл говорит: наслаждайтесь легким ветерком и запахом сирени. “Смотрите, сирень цветет”. Они идут рвать цветы и расставляют их в вазочках по кабинету. “В доме леди всегда будут такие милые пустячки”.

Сегодня она начинает урок с обычной проповеди о замужестве.

– Когда я училась в колледже на дипломированного секретаря, – вещает она, вытянувшись в струнку у доски и сложив перед собой руки в замок, – я решила посещать занятия по химии и биологии. Все мои преподаватели недоумевали, зачем мне это нужно. К чему вся эта морока? Почему бы не налечь на машинопись?

Она смеется и качает головой, словно разговаривает с дураком.

– Я же придумала вот что, – продолжает она. – Я решила непременно выйти замуж за человека из медицинской области. А значит, мне нужно было расширять кругозор, чтобы понравиться человеку из медицинской области. Говори я лишь о машинописи и делопроизводстве, разве бы мной заинтересовался человек из медицинской области?

Она смотрит на девочек торжественно и проникновенно, словно сообщает им какую-то страшную взрослую тайну.

– Нет, – произносит миссис Швингл. – Вот вам и ответ. Нет. И когда мы с Гарольдом познакомились, я поняла, что правильно выбрала предметы.

Она расправляет платье.

– Вот что я хочу вам сказать: ставьте перед собой большие цели. Вовсе необязательно выходить за фермера или водопроводчика. Возможно, выйти за человека из медицинской области, как это сделала я, у вас и не получится, но кто мешает вам выйти за человека из области бухгалтерии, юные леди? Или за коммерсанта, финансиста, банкира. Решите, за какого мужчину вы хотите выйти замуж, и устраивайте жизнь таким образом, чтобы добиться своего.

Она просит девочек задуматься о том, за кого они хотят выйти замуж. Я хочу, чтобы муж возил меня отдыхать в Акапулько, отвечают ученицы. Я хочу, чтобы он купил мне кабриолет. Я хочу выйти за начальника, чтобы не беспокоиться о том, что обо мне подумает начальник, потому что я за ним замужем! Миссис Швингл учит их мечтать о подобном. Можно ездить в круизы по Средиземному морю, говорит она, а можно рыбачить на Миссисипи.

– Выбирать вам. Но если вы хотите жить лучше, придется потрудиться. Неужели вы думаете, что мужу будет интересно обсуждать с вами стенографию? – Девочки серьезно качают головами.

– Фэй, тебя это касается, как никого, – добавляет миссис Швингл. – В Чикаго полным-полно солидных мужчин с утонченным вкусом.

Фэй чувствует, что на нее смотрит весь класс, и сползает по стулу.

Потом они переходят к теме урока: туалеты. Где живут бактерии? (Везде.) Как нужно мыть унитаз? (Тщательно, с хлоркой и нашатырем, стоя на четвереньках.) Разбившись на группки по пять человек, они тренируются чистить унитаз. Фэй ждет своей очереди вместе с остальными девочками, которые глазеют из окна кабинета на занимающихся спортом мальчишек.

Сегодня у них бейсбол. Мальчишки с глухим стуком отбивают мяч на шорт-стопе, и тот прыгает по грязи: игроки бросаются на мяч, подбирают его и сильным ударом отправляют на первую базу. Наблюдать за этим одно удовольствие. Мальчишки, которые обычно расхаживают с равнодушным и надменным видом, на уроках выпендриваются, сидят развалясь, смотрят на всех вызывающе, сейчас носятся по полю, как щенки, энергично размахивают руками: Рвануть вперед. Остановиться. Поймать. Повернуться. Бросить.

Генри с ними. Для шорт-стопа он слишком неповоротлив, неуклюж, как дровосек, но очень старается. Бьет кулаком по рукавице, подбадривает криками друзей. Мальчишки знают, что девчонки наблюдают за ними во время урока. Они это знают, и им это нравится.

Фэй сидит на табурете у одной из кулинарных станций, облокотившись на темно-коричневую металлическую крышку плиты. Под ней – вековые слои кулинарных неудач: пригоревших томатных соусов и блинов, пережаренных яичниц и пудингов – настоящие ископаемые на конфорках, обугленные, черные. Эту старую сажу не вывести самыми мощными средствами их учительницы. Фэй приглаживает волосы, чувствуя, как огрубели кончики пальцев. Она смотрит на мальчишек. Смотрит, как девчонки глазеют на мальчишек. Смотрит, к примеру, на Маргарет Швингл, дочку учительницы, белокурую, с белым пухлявым личиком, в дорогом шерстяном свитере, нейлоновых чулках, блестящих черных туфельках, с крутой завивкой, и на ее прилипал-подружек с одинаковыми серебряными колечками на пальцах: они ходят за нею хвостом, утром помогают Маргарет укладывать волосы, в столовой приносят ей кока-колу и шоколадки и распускают гадкие слухи про ее врагинь. Фэй с Маргарет не разговаривают с начальной школы. Они не ссорились: просто Фэй ее избегает. Фэй всю жизнь побаивается Маргарет и старается не встречаться с ней глазами. Она знает, что Швинглы богаты, что у них огромный дом на обрыве с видом на реку. Маргарет носит на шее перстень, которые подарил ей парень, и его же кольцо на правой руке. На левой у нее золотое кольцо обещания. (И все это на девушке, которая зевает, когда на занятиях по английскому обсуждают символизм.) Ее так называемый жених (то есть постоянный парень, с которым она встречается с девятого класса) – один из тех невыносимых, невозможных ребят – чемпионов во всем: и в бейсболе, и в футболе, и в легкой атлетике, в любых состязаниях. Прикалывает медали к школьному пиджаку, одалживает его Маргарет, и та расхаживает по школе, звеня, точно китайские колокольчики. Его зовут Джулз, и Маргарет отобрала у него все значки. Она невероятно им гордится. Вот и сейчас пялится на него из окна, пока он дожидается своей очереди на бейсбольной площадке. Остальных мальчишек – неуклюжих, всех, кто не Джулз, – Маргарет высмеивает.

– Ой, ну надо же! – ехидничает она, когда мяч юркает под рукавицей и улетает в дальнюю часть поля. – Ты ничего не пропустил? – Кучкующиеся возле Маргарет подружки смеются. – Он у тебя за спиной, приятель!

Она говорит достаточно громко, чтобы ее слышал весь кабинет, и при этом достаточно тихо, чтобы они не вмешались в разговор. В этом вся Маргарет: вечно выпендривается, но держится особняком.

– В следующий раз шевелись поживее, парень! – комментирует она, когда бедняга Джон Новотны – грузный, с толстыми щиколотками, неповоротливый, как бегемот, среди проворных мальчишек, – не дотягивается до катящегося справа по полю мяча. – И зачем его только туда пустили? – не унимается Маргарет.

А когда приходит черед Паули Меллика – коротышки Паули Меллика, который ростом от силы полтора метра и весит всего килограмм пятьдесят, – она скандирует: “Давай, Лапша! Вперед!” – потому что у него тонкие руки. Она издевается над толстыми, тощими, низкорослыми. Она издевается над слабыми. “Хищница, – думает Фэй. – Волчица зубастая”.