Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы лежим на теплой земле, обнявшись.
— Ты моя звездочка… моя милая… цветочек, распустившийся весной в горах…
— Еще, — требует она.
— Ты мое солнце, без которого мне не выжить…
— Солнце кусается…
— Но без солнца — не выжить.
— Я рожу тебе сына. Он будет помогать нам копать ямы.
— Ты даже не спрашиваешь, зачем я это делаю…
— Ты не можешь делать что-нибудь плохое. Значит, тебе нужно.
Лучший ответ, который мужчина может услышать от женщины!
— Ты плачешь? — спрашивает она.
Я вскакиваю на ноги. С черного ночного неба падают тяжелые редкие капли.
— Я просила… я просила их подарить нам дождь, — взволнованно твердит она. — Они услышали… О боги, как мне благодарить вас?!
Дождь все усиливается и переходит в страшный ливень, невозможный в здешних местах, — наверное, такое случается раз в тысячу лет! Целые реки текут по моему плато, бурлят и ревут, как рассерженные медведи, и она смеется, глядя, как я пляшу под дождем…
Мы поднимаемся на Корону несколько часов. Она едет на моей спине, потому что не может идти.
— Тебе тяжело, — время от времени жалостливо говорит она.
— Да ты просто пушинка, — возражаю я, отдуваясь. — Ты обязательно должна это увидеть.
Мы достигаем скалистой площадки на склоне Короны, отдыхаем, потом я беру ее на руки и подхожу к краю.
Она долго смотрит вниз и взволнованно говорит:
— Это так красиво… Это сделал ты?
— Да.
На ресницах у нее дрожит слеза.
— Я люблю тебя!
Вокруг простираются синие дали, окаймленные горами, курятся вулканы, сверкают горные озера, бегут дороги. А на моем плато раскинулась в полете прекрасная белая птица — я рисовал ее пять лет, обнажая нижний, белый, слой пампы.
— Ей нужно второе крыло, — говорит она. — Мы нарисуем его вместе.
— Да. Без крыла не полетишь…
— Будто живая, — восхищается она, и я целую ее.
— Тебе нравится?
— Очень. Смотри!
На мою огромную птицу с неба вдруг падает серебристый диск…
— О боги, как мне благодарить вас?! — потрясенно шепчу я.
Я быстро иду к тропинке, по которой мы только что поднялись.
— Ты не будешь бояться? — спрашиваю я. Она кивает. Я усаживаю ее на теплый камень. — Жди меня здесь, сколько бы ни пришлось ждать!
— Всю жизнь, — успокаивает она.
Я бегу что есть сил к своей птице. Она на месте, как и серебристый диск с белой птицей на боку. Я подбегаю к нему, и навстречу мне выходит мужчина. Мы обмениваемся крепким рукопожатием, он хлопает меня по плечу.
— Сигнал был таким коротким и слабым, офицер, — говорит он. — Если бы не ваша птица… Долго же мы вас искали… Где произошла авария?
Я киваю на соседнюю горную цепь.
— Вдребезги. Еле очухался. Ничего, уже все в прошлом.
— А кто это вас? — помявшись, спрашивает он про мое разбитое лицо.
— Это за дело. Я украл у них солнце.
Понимая, что я шучу, он вежливо смеется.
— Вперед?
— Только заберем мое солнце, — отвечаю я.
Модуль делает над плато круг и подлетает к Короне.
Я бегу по тропинке вверх. Я тороплюсь, как никогда в жизни. Вон она сидит на теплом камне, моя звездочка, моя милая, цветочек, распустившийся весной в горах…
— У тебя зеленые уши! — с радостным удивлением кричит она и болтает в воздухе забинтованными ногами.
На мне зеленые наушники.
— Да! — кричу я, протягивая к ней руки. — До самой земли…
Анахайм смотрел, как Скальд приходит в себя.
— Ну, вам понравилось? Почему молчите?
— А о чем я должен говорить? — Скальд чувствовал себя так, будто пробежал несколько километров.
— Например, о том, что нормальные родители не отдают своих детей в приют.
— Вы, кажется, тоже сирота?
— Что там Шарлотта про меня наболтала? Младенец из космоса… Вы что, всерьез поверили в эту чепуху? В отличие от вас я знаю, кто мой отец.
— Намекаете на что-то мистическое? — заинтересованно спросил Скальд.
— Да что вы. Все достаточно обыденно и неинтересно.
— А как вы относитесь к тому, что открылось мне сейчас?..
— Никак. Это ваши проблемы. Это ведь вы ищете своих родителей, а не я.
Скальд зорко следил за своим собеседником, пытаясь прочесть на его лице нечто большее, чем просто равнодушие.
— Знаете, что я думаю? — вдруг сказал он. — Вы не знаете того, что я увидел.
— Я? Ясновидящий?
— Ага.
— Почему вы так решили?
— Мне понятен ваш психологический тип. Вы не преминули бы обсудить со мной все три истории, пытаясь оказать на меня давление. Но вы молчите. Стало быть, вы не знаете, о чем идет речь. Вы не всесильны. Ваше «ясновидение», как вы его называете, то, что позволяет вам проникать в людские тайны, не имеет отношения к тому, что вы сейчас проделали со мной.
Взгляд у Анахайма стал неприятным, лицо преобразилось — как у хорошего актера — мгновенно и без внешне прилагаемых усилий. Только что он мило улыбался, прищурив серые глаза, и вот уже перед Скальдом сидит жесткий и эгоистичный человек, привыкший внушать страх.
— Вы передали мне ощущения других людей и, полагаю, взамен этого сейчас что-то потребуете от меня, — продолжал Скальд.
— Выходите из игры. Вы в ней лишний, — отрезал Анахайм.
Скальд усмехнулся:
— Почему это? Вы ознакомились с моим досье?
— Мы стоим друг друга. И надеюсь, что мы друг друга поймем.
— Отдайте Селон, и наши дороги разойдутся.
Анахайм тихо засмеялся.
— Вообще я удивляюсь, господин Икс, как вы до сих пор умудрились остаться в живых. Я действительно прочитал несколько раскрытых вами дел. Поражен, без всякого преувеличения. Вы, наверное, иногда не отдаете себе отчет в том, как близки к смерти. Взять хотя бы расследование в компании «Сталь и кораллы». Как вы вообще могли туда сунуться? На дурачка вы не похожи…
— Сказать честно? Мне понравилось название — сталь да еще и кораллы. Звучит так интригующе, романтично…
Лицо у Анахайма дрогнуло.
— Смелые люди вызывают у меня интерес, — сказал он. — Но не советую бросать мне вызов.
— А это уж позвольте решать мне. Конечно, поскольку вы аморальны, вы всегда можете устранить меня. Или моих друзей. Но это будет означать, что вы страшно струсили, Анахайм. И то, что мы слишком близко подошли к разгадке вашей тайны.