Взрывная волна ударила в грудь, заставляя выпустить весь имеющийся воздух и согнуться пополам от боли. Земля так некстати ушла из-под ног, голову качнуло ощущением неконтролируемого полёта, уши заложило звоном, но болезненного удара спиной не последовало, хотя я именно его ожидала, именно из-за него сжалась.

Внезапно поняла, что нахожусь в чьих-то руках. Незнакомых, чужих, но сильных, удерживающих уверенно и непоколебимое, но вместе с тем ощутимо осторожно. Словно тот, кто меня поймал, боялся сжать сильнее, боялся причинить боль, боялся…

Над головой раздался хриплый голос, отрывисто приказывающий:

– На поясе клинок, возьми правой рукой, бей снизу под рёбра, одним сильным ударом.

– Что? – просипела я, холодея.

Потому что голос… он эльфийскому охотнику принадлежал! Это он меня поймал, на руках продолжал удерживать, сжать боясь… это он приказывал его убить!

– Делай, как велят, – в хрипе, в который превратился его голос, отчётливо зазвучала сталь. – Бери клинок и бей в сердце! – и лишенное надежды, полное боли и вины, заставившее моё сердце затрепыхаться в груди, – На мне Эритмор…

Артефакт подчинения… такой был на маме, когда она появилась на Кахехаре. И не смотря на то, что ситуация была не совсем подходящей, я невольно подумала вот о чём. Мама артефакту сопротивляться не могла, у неё даже искра её разума сквозь магию пробиться не могла. У Ларгреда не просто искра разума, он сам целиком и полностью действие артефакта подавлял. Мама сильная ведьма, одна из сильнейших, кого я знаю, но даже она противиться не могла. Эльф может… и сам собой напрашивается вопрос: это какой же силой он обладает?!

По всем законам логики мне следовало подчиниться и убить его. Этот эльф сам ни раз пытался убить меня, я вырывалась из его лап лишь чудом… или нет? Если Эритмор был на охотнике с самого начала, а сам эльф мог сопротивляться… насколько велика вероятность, что я спасалась сама, а не с его помощью?!

Эфемер!

– Как давно он на тебе? – задала я крайне важный вопрос, старательно вглядываясь в мужское лицо, которого из-за тьмы леса и видно не было.

К счастью, Ларгред глухо ответил:

– Год…

О-о, проклятые предки! Год! С самой первой нашей встречи!

И эльф лишь подтвердил то, что я уже и сама поняла:

– После первой неудачи с тобой Царь надел его на меня. Во время всех встреч он лично руководил действиями, сейчас… слишком занят… твоя мать…

Слышно было, что с каждым словом охотнику говорить всё труднее и труднее, каждый звук он буквально выталкивал из себя. Его тело задрожало, удерживающие меня руки судорожно сжались, вдавливая в мужское тело. Ларгреду было невыносимо тяжело и трудно.

А у меня сердце замерло.

– Что мама? – прошептала слабо, едва шевеля губами.

Не знаю, стал бы эльф отвечать. И узнать, увы, не удалось.

Удар! Он каким-то странным был, пришёлся на эльфийского охотника и отшвырнул его прочь, а я на месте осталась, всё так же земли не касаясь. И меня держать продолжили, только в этот раз руки были уже родными и знакомыми, а над головой прозвучал любимый голос:

– Тебя и на пять минут одну оставить нельзя, – говорил Сагар подчёркнуто нежно, настолько, что не осталось сомнений – злится.

Но у меня на разговоры с ним не было ни желания, ни сил, я лишь попросила глухо:

– Отпусти.

Отпустил. Осторожно на ноги поставил, придержал, пока шаталась, но отойти не позволил. Я попыталась шагнуть в ту сторону, куда эльф улетел, но на моём запястье крепкие пальцы сжались, вынуждая на месте остаться.

– На нём Эритмор, – сказала я, не поворачиваясь, – это артефакт, лишающий воли.

Не знаю, на что рассчитывала, говоря это, но в ответ получила полное едва сдерживаемой ярости:

– Только не говори, что ты решила снять артефакт.

Я и не сказала.

– Просто невероятно! – психанул демон.

И меня неаккуратным рывком развернули на месте. В это же мгновение с двух сторон прямо из земли взметнулось яркое рыже-красное пламя, заливающее округу и нас светом. Сагар почти больно сжал пальцами мой подбородок, заставил поднять голову, обжёг полным ярости взглядом и прорычал в самое моё лицо:

– Ты к нему не подойдёшь.

Можно было бы сказать про маму, но… я внезапно поняла одну удивительную вещь. После знакомства с Сагаром, после того, как наши жизни так сильно переплелись, я изменилась. Стала мягче, послушнее, тише и покорнее. Он говорит – я делаю. Он злится – я молчу. Он приказывает – я подчиняюсь.

Почему-то я только сейчас об этом задумалась. Всегда до этого жизнь принадлежала только мне и только я сама её распоряжалась, своим решениям следовала, сама себе подчинялась и сама знала, как лучше и что нужно сделать. С появлением Сагара я решила, что в мою жизнь пришёл человек, на которого можно положиться, которому можно довериться, который возьмёт на себя часть моей неподъёмной ноши, а взамен даст часть своей. Человек, с которым мы будем решать проблемы вместе.

Но на самом деле всё вышло совсем иначе. Вместе с моими проблемами он взял на себя ответственность и решил, что имеет право принимать решения единолично. Приказывать, указывать, распоряжаться. А я буду слепо подчиняться.

Говоря откровенно, так оно на самом деле и было первое время.

Но всему приходит конец.

– Я буду решать сама, – проговорила я ровно, спокойно, не отводя взгляда от горящих гневом глаз демона.

– Ты к эльфу не подойдёшь! – повторил Сагар с нажимом, склонившись ниже, оказавшись практически впритык к моему лицу.

– А я сказала – подойду! – я тоже умела говорить громко, грозно, вкладывая силу в каждое слово. – Если у меня есть основания полагать, что этого эльфа можно спасти, значит, я так и сделаю. Убери руки.

Он и не шелохнулся. Стоял, не говоря ни слова, и прожигал во мне дыру взглядом.

– Убери руки, – повторила я и предприняла попытку вырваться.

Не отпустил. Пальцы судорожно сжались на запястье сильнее, вторая ладонь продолжила удерживать мой подбородок так, что и головой не дёрнуть.