Эйприл умоляюще заглянула мужчине в глаза и добавила:

- Я уже обо всем договорилась с миссис Палмер. Вы ведь ее знаете? Так вот, она попросила этого солдата отвести меня, но он шел так быстро, что я отстала… - Эйприл для убедительности даже всхлипнула. - Я как раз пыталась его догнать, когда вы меня окликнули, и теперь окончательно потеряла из виду! Может быть, вы окажете мне любезность и отведете к брату? Я была бы вам так благодарна!…

Толстяк в задумчивости покатал во рту сигару.

- Да откуда же я знаю, где лежит ваш брат, юная леди? Давайте вернемся и спросим миссис Палмер, и тогда я с удовольствием отведу вас.

- Неужели вы не понимаете, что она сама пошла бы со мной, но в это утро привезли так много раненых, что и врачам, и сестрам было не до меня? Вы вот стоите тут и задерживаете меня никчемными разговорами, а тем временем мой брат умирает! Если я не повидаю его перед смертью, я… я никогда вам этого не прощу, так и знайте!

На этот раз она заплакала всерьез, отчаявшись разжалобить толстяка.

- Да не знаю я, где ваш брат! Вы, может, не обратили внимания, юная леди, но это довольно большой госпиталь.

- Мне кажется, - несмело начала Эйприл, уже не делая попытки вытереть слезы, струившиеся по ее щекам, - что его положили туда, где лежат… смертельно раненные. Миссис Палмер так странно со мной разговаривала… Не захотела объяснить, в каком он состоянии. И солдат, который должен был сопровождать меня, сказал, что нам придется идти на другой конец территории. А миссис Палмер, по-моему, очень рассердилась, услышав это. Мне кажется, они от меня что-то скрывают! Зачем брата положили в такое отдаленное место?

Впервые за время беседы выражение лица толстяка смягчилось.

- Я обязательно доложу куда следует о том, как этот солдат поступил с вами. А теперь пойдемте со мной. По-моему… - он вздохнул и с жалостью посмотрел на Эйприл, -…я догадываюсь, куда вас вести.

С этими словами толстяк протянул ей руку, и Эйприл ухватилась за его локоть.

Они поднялись на вершину холма. Внизу расстилалась неприветливая равнина - сплошь серо-желтый песок, из которого кое-где торчали чахлые сосны и ракитник. Некоторые сосны не превышали полутора метров в высоту. Очевидно, до войны эту землю возделывали… Встречались здесь и могучие деревья, достигавшие почти тридцати метров в высоту. Вдали росли молоденькие сосенки. Их свежая зелень была единственным отрадным пятном на фоне кустов американского лавра и садовой ежевики. Да, совсем недавно это была земля, на которой трудились люди. Где-то они теперь?…

В центре расчищенного от пней пространства, сплошь покрытого сосновыми иглами, стояли две бревенчатые хижины. Казалось, их возвели только что. В конце каждой торчало по деревянной трубе. «Но ведь это опасно! - с тревогой подумала Эйприл. - Когда наступят холода и начнут топить, от таких труб может возникнуть пожар».

- Я понимаю, что местность здесь не слишком приветливая, - извиняющимся тоном проговорил мужчина, когда они подошли к правой хижине, - но, наверное, тяжелых решили поместить сюда потому, что здесь им будет удобнее - меньше шума и суеты. Конечно, все строилось в спешке, очевидно, в расчете на то, что со временем можно будет возвести что-нибудь более фундаментальное. Но, как видно, руки не дошли… Каждый день в госпиталь привозят сотни раненых. Сегодня утром я слышал, что даже складские помещения собираются освободить под палаты…

Эйприл машинально кивнула. Ее охватило волнение: вот сейчас она увидит Олтона!

Дул легкий ветерок. В воздухе пахло хвоей и еще чем-то. «Странный запах», - подумала Эйприл и вдруг поняла, что это - запах надвигающейся смерти. Она остановилась в нескольких метрах от хижины.

- Дальше я пойду одна, - прошептала девушка.

И вдруг, к ее ужасу, мужчина возразил:

- Нет, что вы! Я не могу отпустить вас одну. А если вам не позволят войти? Я уж доведу вас до самого места, чтобы удостовериться, что все в порядке.

- Нет, не надо! Я не хочу! - крикнула Эйприл с излишней горячностью.

Мужчина внимательно посмотрел на нее, удивленный таким тоном. Эйприл попыталась успокоиться. Через силу улыбнувшись мужчине и робко коснувшись его руки, она взмолилась:

- Ну пожалуйста, не ходите за мной! Я должна проникнуть туда незаметно. Если брат уже умер, я хотела бы сама узнать об этом. Не хочу, чтобы об этом мне сообщили врачи или сестры…

Раздался громкий крик. Эйприл вздрогнула, а мужчина ласково потрепал ее по плечу.

- Вот вам и еще одна причина, почему тяжелораненых кладут сюда. Слышали крики? Врачи говорят, что так кричат те, кто чувствует дыхание смерти… Они кричат от ужаса - не хотят умирать. А вообще-то боли они не чувствуют: им дают опиум, виски и тому подобное, чтобы облегчить несчастным последние минуты. Ну, пошли! А кстати… - Он вдруг остановился. - Меня зовут Клайд Торнсби. Как я уже говорил, среди раненых есть высокопоставленные офицеры, и мы стараемся оградить их от проникновения шпионов-янки.

- Да-да, вы мне это говорили. Ну пожалуйста, позвольте мне пойти одной!

- Вас все равно не пропустят без сопровождения. - И он снова взглянул на Эйприл как-то странно. - Пошли!

Эйприл стиснула зубы, стараясь сохранить самообладание. О, как ей хотелось отвязаться от своего непрошеного спутника, пробежать эти несколько оставшихся метров и очутиться рядом с Олтоном! Однако риск был слишком велик, и теперь, когда она уже почти у цели, ей не хотелось отступать. Придется позволить Клайду Торнсби проводить ее.

Они вошли в барак. Навстречу им поднялась женщина в наглухо застегнутом муслиновом платье и переднике до пола. Вид у нее был усталый и жалкий, но вместе с тем чувствовалось, что женщина эта добра и полна сострадания.

- Что вы хотите?

Эйприл заморгала, стараясь привыкнуть к полумраку, царившему в хижине. Вдоль стен стояли койки в нескольких сантиметрах друг от друга. Некоторые раненые были так искалечены, что к горлу Эйприл подступила тошнота. «А ведь один из них - Олтон!» - подумала она.

Клайд Торнсби, порывшись в кармане, вытащил удостоверение и начал объяснять сестре, как здесь очутилась Эйприл.

- И к кому она пришла? - спросила женщина усталым голосом. - Нам ничего не сообщали…

Ее слова утонули в нечеловеческом стоне. Он потряс стены хижины, и те немногие раненые, которым удалось уснуть, мгновенно очнулись. Вскоре стоны и крики слышались уже со всех сторон, и сестра пыталась, повысив голос, объяснить, почему сюда не пускают посетителей. Прошло немало времени, пока больные успокоились.

Эйприл двинулась вперед, не обращая внимания на Клайда и сестру. У каждой койки она останавливалась и внимательно вглядывалась в лицо лежавшего. Сзади она услышала голос Клайда:

- Пусть идет. Она говорит, что здесь ее брат. Может быть, осталось совсем немного времени, чтобы повидать его.