Но вот далеко ли убегу с раной в спине? Думаю, не очень. Вот если изобразить побег, а самому спрятаться у всех на виду, тогда это станет походить на шутку, мол, вот он я, а вы не заметили.

Быстро встал в угол и при помощи иллюзии наколдовал пустую стену. Уж не знаю, как получилось, но посетители прошли мимо меня. Худощавый седовласый мужчина переглянулся с ректором, выглянул наружу и возмущённо запыхтел, как чайник. Лучезар вызвал Бориса и тот впервые на моей памяти проявил эмоции досады. Зато дедушка Светозара продолжал сиять, как начищенный самовар, а потом сказал нечто пафосное и развеял иллюзию.

— Неуч, любишь хитрить? Это хорошо. У Станислава Алексеевича возникло несколько вопросов по книге.

— Добрый день, Лучезар Мстиславович, должен предупредить, я не знаю языка, на котором написан текст.

— Оно и понятно. Это истинная речь. Откуда такому неучу знать, на каком языке общаются боги, — усмехнулся ректор.

— О, а вам она известна?

— Кое-что нахватался по верхам, но многое непонятно. Вот у Станислава Алексеевича Шиловского возник вопрос, почему в книге используются два разных виды письма? И к тому же есть приписки на русском.

— Не могу знать. У меня только фотографии, а самой книги нет.

— Мирослав мне объяснил, что владельца фолианта пока не нашли, но он не теряет надежды. А теперь ответь на вопросы декана Шиловского и можешь проваливать к себе в поместье.

Седовласый мужчина спрашивал только по чертежам и тексту. Его заинтересовало заклинание «полёт орла», так как у него стихия воздуха, а в небе до сих пор не побывал. Он полюбопытствовал, умею ли я применять эти чары и если да, как именно их строить? Ответил честно, что ни разу не пробовал парить, хотя теоретически знаю, что для этого нужно.

Ректор стоял в сторонке и наблюдал за моими объяснениями. Похоже, он сюда пришёл только для того, чтобы познакомить меня с деканом. Больше часа проходила беседа и в конечном итоге представители академии попрощались и когда собрались на выход, мне захотелось кое-что выяснить.

— Лучезар Мстиславович, можно личный вопрос?

— Поведай, что заинтересовало неуча.

— Что нужно сделать, чтобы обрести титул светлейшего князя?

— А тебе зачем? — насторожился ректор.

— Просто к любому дворянину, пусть даже к графу, могут заявиться люди из тайной канцелярии и обвинить его во всех смертных грехах. Что-то я сомневаюсь, что им хватит наглости вваливаться к вам.

— Ну, так я и не князь, а один из сильнейших воителей Руси.

— Но к князьям тоже не лезут.

— Если они не зарываются, то их не трогают, но стоит кому-нибудь из них начать баламутить, в гости пожалуют не только люди Мирослава, но и мои жрецы наведут шороху. Сам-то я, один из сильнейших людей Руси, мне не по статусу бегать по чужим поместьям, а вот если начнётся какое-нибудь вторжение, тогда да — поеду принуждать к порядку.

— Судя по вашим словам, получается, что нет никакой разницы между графом и князем, но ведь это не так.

— У князей больше денег, но они все подчиняются царю. С такими темпами роста как у тебя, лет через двадцать выбьешь заветную сотню тысяч единиц, получишь ранг «предка» и Рюрик пожалует тебя титулом князя. Но всё равно без земель и богатства светлейшим тебе не стать. У тебя вся жизнь впереди…

— Это слишком долго. К тому моменту меня успеют прибить.

— Ой ли, ты живучий, как кошка с девятью жизнями.

— Ну да, одна пуля в спину и привет гробик.

— Развивайся. Учись делать покров и стихийный доспех. Учти, если к осени не увижу защиты, твоя пятая точка будет постоянно страдать от моих молний. Это я тебе как ректор обещаю!

— Какая осень? Вы о чём?

— Мирослав продул пари, так что осенью пойдёшь в академию.

— Зачем? Я и так всё знаю.

— Шутник. Персонально для тебя сделаю исключение и приму без вступительных экзаменов. Учти, студентов не обижать, а то «карманный» так и не вырастит до полноценного «линкора».

— Но у меня нет времени заниматься учёбой.

— А тебя никто не спрашивает. Светозару нужен напарник. Ты подходишь на эту роль, так что готовься. Без покрова тебе будет, ой как несладко.

— Лучезар Мстиславович, а может мне иммигрировать?

— Порадуй Мирослава. Он и так впал в детство, разыгрывая твою жизнь в орлянку. Дай ему только повод и тайная канцелярия быстро упечёт тебя за решётку. Ты слишком сильный и резвый, а такие должны служить системе, потому как если ты не с нами, значит, подлежишь утилизации.

— Но ведь у князей тоже есть «старцы».

— Есть, но максимум шестьдесят седьмого уровня. Больше восьмидесяти тысяч единиц пока никто не выбил, — ответил ректор.

— Так у меня всего-то двадцать семь.

— Какие твои годы. У тебя вся жизнь впереди, — обнадёжил Лучезар, а после задумчиво добавил: — И внучок, глядя на тебя, тоже как-то умудряется прогрессировать. Спрашивал, как ему это удаётся вне нашего особняка, а он молчит. Неуч, ты часом не в курсе, что он скрывает?

Хотелось рассмеяться, глядя на грубую попытку выведать методы тренировок, но мне хватило такта сдержаться и вежливо ответить:

— Лучезар Мстиславович, просто Светозар одарённый молодой человек, а постоянный риск стимулирует развитие.

— Ох, неуч, умеешь ты врать, но меня не обманешь. Что-то ты ему подсказал, но пока не пойму в чём секрет. Ладно, после выборов узнаю.

Тем же вечером меня отпустили из госпиталя, и Борис привёз в поместье. Окружённый теплотой и заботой, я нежился на кровати, а Анна Григорьевна изображала заботливую сиделку. Она так естественно за мной ухаживала, что мне стало немного стыдно, ведь я постоянно её игнорировал. «Мама» хотела уволиться с работы, но пришлось ей напомнить об учениках из класса, которых нужно довести до экзаменов. Женщина с сожалением согласилась с доводами, но заявила, что будет ночевать рядом со мной. Лично мне быстро надоели её рассказы о детстве Тимофея. Они начинались с фразы: «А помнишь…». Разумеется, нет — память реципиента оказалась частично заблокирована, видимо он сознательно старался забыть неприятные моменты жизни. Учитывая его слабость, неудивительно, что он стёр большую часть воспоминаний. Я и сам давно позабыл родное детство, в котором меня постоянно кто-то третировал. Стоило дать одному однокласснику по шее, как прибегали его родители и меня вызывали к директору, грозя детской комнатой милиции или осуждением моих родителей — мама советовала сдерживать эмоции, чтобы её не отправили за решётку. На мой взгляд, полный бред, но в детстве я верил в подобную чушь, поэтому научился контролировать злость и в результате стал