— Знаете ли вы, что Рэйчел и ее подружка уверяют: вы присутствовали в комнате мистера Кэрью как раз в тот момент, когда кто-то постучал в окно?

— Они лгут! — снова закричала Мэри. — Это миссис Кэрью отравила его тем вечером!

Холмс недоверчиво посмотрел на нее:

— Неужели вам не сообщили, что две медсестры попеременно дежурили возле постели мистера Кэрью все время, за исключением нескольких коротких перерывов? Миссис Кэрью не могла пройти незамеченной через лестничную площадку. А дверь между спальнями была заперта на засов со стороны мистера Кэрью. Никто не пытался открыть ее. Мышьяк хранился в аптечном шкафчике в его комнате. Вас видели там, а сиделки не в счет.

Мэри Джейкоб сидела перед нами жалкая и опустошенная.

— Меня там не было, — беспомощно твердила она. — Ни вечером, ни утром, ни накануне!

— Боюсь, что суду ваших слов будет недостаточно, — заключил Холмс, но в его голосе я не ощутил неприязни. — Нам нужно хорошенько подумать, как действовать дальше.

— А как же няня и ее подружка, которые будто бы узнали меня?

— Думаю, что им, скорее всего, поверят, — сухо ответил детектив.

Она опустила голову и зарыдала, безвольно уронив руки и даже не пытаясь закрыть лицо.

— Прошу вас, не надо плакать, — раздраженно буркнул Холмс. — Слушайте меня! Вечером я снова зайду к вам. Вероятно, будет уже поздний час. Пожалуйста, до этого времени не трогайте мебель, пусть она стоит на тех же местах, что и сейчас. Вы меня поняли?

Бедная девушка подняла голову и кивнула, хотя, очевидно, в ее уме царило полное смятение.

— Сделайте так, как я прошу, — повторил он уже мягче. — В ближайшие часы многое решится.

Я давно привык к той беззаботности, которую мой друг проявлял в подобных ситуациях. Но сейчас, когда дверь камеры захлопнулась и мы оставили испуганную, упавшую духом Мэри Джейкоб в полном одиночестве, я не смог больше сдерживать эмоции.

— И это все? — спросил я Холмса по пути в Блафф.

— Разумеется, — пожал он плечами. — О чем еще с ней говорить? Если мисс Джейкоб не заглядывала в комнату тем вечером, то вряд ли она могла подлить три грана мышьяка в бренди с содовой. Если же она там побывала, значит это ее рук дело. Полагаю, исход суда зависит от данного момента.

— Ради всего святого, Холмс! Как вы могли? Вы же фактически сказали бедной девочке, что она должна отправиться на виселицу, а мы умываем руки.

Он ничуть не смутился:

— Положиться на ваши детективные способности — все, что от нее требуется, Ватсон.

— Подождите, Холмс, — сказал я с мстительным удовольствием. — Запугивая бедняжку, вы, похоже, пропустили одну важную подсказку, которая поможет ее спасти.

— Позволю себе заметить… — не сбавляя шага, начал было он, но я ухватил его за руку и заставил остановиться и выслушать меня.

— Когда послышался стук в окно и что-то упало вниз, миссис Кэрью через пару секунд уже раздвинула шторы и зажгла лампу. Служанки это подтвердили.

— Правильно. И что из этого следует? — невозмутимо спросил он.

— Неужели вы не понимаете, Холмс? Ни одна женщина не оставит зажженный светильник на ночь в детской комнате. А чтобы через две секунды подойти к окну с горящей лампой, нужно заранее зажечь и отрегулировать ее. На это понадобилось бы не две, а пятнадцать или двадцать секунд. Выходит, леди Кэрью была готова к тому, что в определенный момент кто-то постучит в окно. Но откуда она могла это знать?

Холмс с одобрением взглянул на меня:

— Мой дорогой Ватсон, приношу вам свои глубочайшие извинения. Я уже начал опасаться, что расслабляющая обстановка Йокогамы притупила ваши способности к наблюдению и анализу. А теперь, если не возражаете, пообедаем в отеле «Райтс». Я немного устал от клуба и консульства ее величества. Перспектива встретить там обвинителя кажется мне более приятной, чем новое свидание с мистером Рентерсом. Хотя господин Лоудер и является моим противником на процессе, он все-таки разрешил нам по просьбе мистера Скидмора осмотреть место преступления сегодня вечером. Надеюсь, мы найдем там объяснение загадочному поведению миссис Кэрью.

— Вы не считаете, что было бы лучше провести осмотр днем?

— Нет, ни в коем случае, — твердо возразил Холмс. — Преступление произошло в темное время суток, и расследовать его нужно в таких же условиях.

V

В тот день Холмс пребывал в странно беззаботном настроении, какое порой неожиданно охватывало его. Казалось, он потерял всякий интерес к расследованию и к судьбе Мэри Джейкоб. Мой друг устроился в мягком кресле в библиотеке клуба и с головой погрузился в чтение дешевой беллетристики, скрашивающей жизнь обитателей колонии. Сыщик пролистал множество книг, посвященных охоте и спортивным состязаниям, которыми никогда особенно не увлекался. Даже старые подшивки «Японской газеты» на английском языке на некоторое время приковали его внимание.

Как бы там ни было, Холмс находился в лучшем расположении духа с момента нашего приезда в Японию. Целый час он обсуждал с библиотекарем блистательные и беспощадные романы Джорджа Мередита. Причем было очевидно, что собеседник сыщика не читал ни «Испытание Ричарда Феверела», ни других произведений этого автора, но предпочел благоразумию грех гордыни и сделал вид, будто знаком с его творчеством. Холмс, конечно же, обо всем догадался, но ничем не выдал этого, с удовольствием наблюдая за попытками бедняги как-то выкрутиться. В ближайшем будущем сей знаток литературы будет счастлив поговорить с кем угодно и на любую тему, лишь бы речь снова не зашла о любимом писателе Холмса. Мой друг развлекался, пока не настала пора забрать ключи у мистера Лоудера. Затем мы пешком отправились вниз по склону холма к дому номер сто шестьдесят в районе Блафф.

После смерти мужа миссис Кэрью переселилась в отель «Континенталь», словно воспоминания о последних днях покойного были для нее слишком мучительны, чтобы оставаться на месте трагедии. Вилла бывшего секретаря Объединенного йокогамского клуба оказалась скромным строением посреди сада с газонами. Комната мистера Кэрью была расположена на втором этаже в одном из крыльев дома, разделенных узким внутренним двориком с небольшой лужайкой. Из окна комнаты было видно другое крыло, где находилась детская.

Планировка дома в свое время несколько изменилась. Две соседние спальни, принадлежавшие мистеру Кэрью и его супруге, прежде были единым помещением, но затем его перегородили стеной с внутренней дверью. Общий балкон застеклили, превратив в две гардеробные, хотя на первом этаже веранда оставалась в первозданном виде. Окно в металлической раме не открывалось, за исключением квадратной фрамуги площадью в два квадратных фута. Под окном стояла деревянная скамейка. По утверждению Мэри Джейкоб, она сидела здесь, когда раздался стук в окно и миссис Кэрью зажгла лампу. Но хозяйка не заметила мисс Джейкоб, как и другие свидетели.

Мы с Холмсом остановились на лужайке внутреннего двора и взглянули на скамейку и на окно второго этажа.