– А электричество? По радио-то не говорили?

– Да какое там… Столбы. Половину свалило.

– А электрички?

– Ну а что электрички… Стоят. До Васкелова уж точно. Вот я и думаю: валить надо. И холодно, и без электричества. Газ кончится – считайте, в каменном веке. Костры будем жечь.

– Главное – холодильник. Правда, Васенька? Скажи: правда, правда, все испортится: и мяско, и курочка, и маслице…

Она поворачивает обратно: в общих чертах понятно. Дело обстоит так: дорогу расчистят сами, своими силами. Иначе никому не выехать. «Двадцать пять за дерево – круто. У него стволов шесть-семь – если считать только те, что лежат на крыше…» – она переступает через березовый ствол.

Из теплой половины тянет гарью. Она открывает, заглядывает: кучка черного пепла. Через час остынет. «А если все-таки залетела?.. – Об этом не хочется думать. – Значит, он – отец… —

* * *

Пила ноет где-то поблизости впечатление такое, что на Еловой.

Наверняка, побило шифер. Он ходит по чердаку, оглядывая потолок: изнутри незаметно, но кто его знает, что там снаружи. Счастье, что нет дождя. «Приготовить тазы – так, на всякий случай…» Небо чистое, но если хлынет – чердак уж точно затопит. Спохватывается: рукопись надо снести вниз.

«Ну и где мне тогда работать? На веранде? Значит, и пишущую машинку…» Запястья ноют, будто уже чувствуют неподъемную тяжесть. Поднять-то он сможет, а дальше? Поставить на край люка, спуститься самому – ступеньки на четыре… Чем держаться, если руки заняты машинкой? Нет, одному не справиться. Сунув книгу под мышку, он сходит вниз.

«Еще и посуда… Перетаскать на веранду?.. – чашки и тарелки, которые вынес, расставил на камне. Он садится на скамейку, открывает книгу – Потом. Нет сил».

Пролистал вперед, пропуская подробности, связанные с посадкой.

…Группа разведки, возглавляемая капитаном, приближалась к озеру. Время от времени капитан оборачивался – проверял, все ли на месте. На чужих планетах приходится держать ухо востро. Высокие зеленоватые фигуры двигались слаженно, с легкостью перепрыгивая через препятствия. Невольно он позавидовал своим коллегам: вот что значит молодость! Сам он уже не способен на этакую прыть.

Остановившись на высоком берегу, капитан повел глазными отростками, воздев их на максимальную высоту, обусловленную физиологическими возможностями организма. Сколько хватало глаз, все было завалено деревьями. Гигантские членистые стволы лежали толстым слоем – один на одном. Как тела героев, павших в неравной битве с обезумевшей стихией, если позволительно говорить о разуме стихий. На планете случилась катастрофа. Теперь, когда они отошли от корабля на значительное расстояние, этот факт не вызывал сомнений. Ясно и другое: никакой разумной жизни. «Как, впрочем, – капитан усмехнулся, вспомнив ученых-теоретиков, которых ожидает разочарование, – нет и грибов». Сколько ни вглядывался, так и не обнаружил. Вот они – капризы эволюции: некоторые формы исчезают бесследно…

Дождавшись, пока последний астронавт выйдет на гладкое место, он дал команду отдохнуть. Члены экспедиции сели на плоский камень. Капитан не спешил присоединиться – смотрел на огромный комель, вывернутый из грунта. Рядом зияла глубокая яма. Он заглянул и подал знак. Члены команды подошли ближе. Ловко перебирая конечностями, астробиолог спустился на дно. Вытянув глазные отростки, остальные следили с любопытством. Упираясь в боковые стены, астробиолог выбирался наверх.

Теперь, словно включили громкую связь, их голоса стали слышны. Члены команды обсуждали находку: остов птичьего крыла. Судя по их реакции, находка выглядела странно: по одним признакам – крыло; по другим – плавник. Похоже, речь шла о переходной форме, которая под влиянием каких-то чрезвычайных обстоятельств выползла на берег, но так и не сумела расправить зачатки крыльев, сформировавшиеся каких-нибудь пару миллионов лет назад…

Он слышит шум машины. Всё ближе и ближе… Чьи-то голоса. Приехали? Кто? Или почудилось? Отложив книгу, он идет. Торопливо, почти бежит. Перед соседским забором – «рафик» или микроавтобус, черт знает как это называется… Какие-то парни – стоят, разговаривают… Среди них – она: женщина, с которой он… —

* * *

Парня она узнала сразу: тот самый, которого послала подальше. Поверх футболки накинул кургузую курточку. Крайние буквы закрыты:

ОСИ И ЗАБИВА

Полы курточки – шоры, сужающие поля зрения.

– Здра-аствуйте, хозяйка, – ее недавний знакомец улыбается. – Вот, ездим, осматриваем. Как говорится, спешим на помощь людям. Я гляжу, – он показывает пальцем на бывшую тропинку, заваленную ветками, – у вас тут – ваще… Фронт, как говорится, работ.

– Не у меня. В лесу. А еще вон там – у соседа.

Она думает: чего я лезу? Пусть сам разбирается.

– У этого, что ли? Так я у него был, позавчера, – он оглядывается на парней, которые успели вылезти из «рафика». Стоят в сторонке. – А сам-то он где, дома?

– Не знаю. Сходите.

– Да мы-то схо-одим, – парень выпячивает подбородок, чешет, будто сомневается. – Сходить, как говорится, недолго. Только подумать надо, – возвращается к «рафику». Что-то говорит своим – вполголоса, слов не слышно.

Она не вслушивается. «“Рафик” проехал, значит, дорога чистая…»

– Стойте, я сейчас, – уходит в дом, возвращается. – Ну вот, теперь пошли.

Идет, прижимая к груди папку с документами. Парни – следом. «Все лучше, чем одна… При них в любом случае…» Она уверена, он подпишет и так, но в их присутствии проще.

– Ух ты! – парень в красной футболке смотрит ошарашенно. – Это ж ни хрена себе… Сколько тут!.. – вертит головой. Шевелит губами. – Раз, два, три… – сквозь месиво веток проглядывают темные стволы. – Гляди, гляди, а там-то, вон, еще и на крыше.

Она говорит:

– Мне глядеть нечего. Это ты гляди. Упустишь оптового клиента. Чего застыл, давай, заходи.

Она пропускает их вперед.

– Ну и где?.. – ее знакомец озирается. – Хозяин!

– Я здесь, – он стоит у калитки, за кустом сирени. Сирень давно отцвела.

Парень в футболке приосанивается:

– Ну чё, договариваться будем? Если с вывозом, каждый ствол – пятнадцать, ну, ветки – тоже, сжечь или отволочь в лес. И учтите, другие запросят больше, хорошо если двадцать, а то и двадцать пять. Те еще рвачи, особенно черные. Сами видите, работа ювелирная, ну, это, снять, которые на крыше, – тут одни влезли, отпилили, а дерево – ух! Крыша – в хлам, и шифер, и стропила. А у нас все с собой – и лестница, и веревки. Ну чё, считать?..

– Я… Не знаю, – он смотрит на нее, будто ждет совета. Так и не дождавшись, кивает. – Да.

– Короче, считаю, – парень ныряет под ветки, скрывается в густой хвое. – Раз, два, три… ага, вон еще, и эта, шесть, семь, восемь, вроде все… А там, дальше, тоже считать? – из-под веток выныривает голова. – Ну там-то, за домом, у вас ваще… Штук восемь, это уж к бабке не ходи, а остальное – когда разгребем, как говорится, по факту… – раздвигая ветки, плывет обратно.