Швайгер насупился.

– Твоего Стивена, например, – договорила Вивиан.

Швайгер сказал с вызовом:

– Меня она тоже почти что поцеловала…

– Вернее, ты ее, – углом рта усмехнулся Гермес.

– Я не успел и прикоснуться, как она пустила в ход когти! – пожаловался Швайгер.

– Так тебе и надо, – ядовито сказала Вивиан и вместе с Петером направилась к дверям, ведшим вглубь.

– Смертному лучше и не приближаться к богам, – сказал Гермес.

Швайгер воскликнул:

– Вот именно! Вивиан, пошли отсюда!

Вивиан остановилась в нерешительности, потом сказала:

– Если мы не договоримся, то он снова похитит Петера. Я хочу, чтобы он навсегда оставил нас в покое!

– Хорошо, – кивнул Швайгер, – если вы такие же безумцы, как его дед, идите! Но я пойду с вами! – И добавил: – В переговорах я ас! Вы не представляете, какие условия иногда выдвигают продюсеры, – но я всегда умею настоять на своем!

И все они зашагали прочь.

– А мы не пойдем туда? – спросила я у Томаса.

– Это семейное дело, – повторил он слова Гермеса. – Мы больше ничего не можем сделать. Ты вернула сына клиенту. Я свидетель. Так что – по домам.

Вдали затихал голос Швайгера:

– Один раз они включили в договор пункт о неразглашении сюжета фильма! Но что же я отвечу моим друзьям, сказал я, когда они спросят, о чем фильм? И знаете – что? Они отказались меня нанимать – так боялись, что я добьюсь своего!

В этот момент Вивиан метнулась к нам и крикнула:

– Томас! Быть может, вы согласитесь быть на переговорах… как представитель Корпорации?

– Конечно, Вивиан, – ответил Томас.

И мы пошли к Зевсу.

Уже на подходе к распахнутым дверям кабинета мы почувствовали, что оттуда тянет гарью.

А когда зашли, то увидели Зевса и Геру в разных углах кабинета: Зевс пытался освободиться от оплетших его руки и ноги ползучих лиан и каких-то цветов, Гера никак не могла выбраться из-под обугленного перевернутого кресла.

Гермес шагнул к ней, отбросил кресло:

– Гера!

– Я в порядке! – пробурчала Гера.

Волосы ее были всклокочены, край накидки дымился – она прихлопнула его ладонью. Подбежала к Зевсу и сказала:

– Ну что? Ты успокоился, дорогой?

Гермес вынул небольшой ножик и разрезал лианы, сказал:

– Мы вернулись для переговоров, отец.

– Хорошо, – сверкнул на него глазами Зевс – видно, весть о переговорах его вовсе не обрадовала.

И вот все (почти все!) сидят за огромным круглым столом в огромном круглом зале. И тому, кто говорит, приходится повышать голос, чтобы было слышно даже тем, кто сидит напротив, – так они далеко.

Нас с Томасом не хотели на эти переговоры и пускать – в третий раз прозвучала фраза: «Это семейное дело», – теперь уже из уст Зевса. Швайгера пустили как жениха Вивиан – причем она умудрилась взять с него обязательство провозгласить их помолвку сразу по приезде в Лос-Анджелес.

Потом Гера вспомнила, что по протоколу разрешается присутствовать секретарю и шмелегоняльщику.

Томас отважно вызвался исполнять роль шмелегоняльщика, а я, стало быть, буду секретарем. Мне вручили блокнот и ручку, Томасу – палку с перьями, и мы получили право зайти в зал – после всех.

– Тут бывают шмели? – оглядываясь, спросила я Томаса.

– Основной рацион богов – амброзия и нектар, – ответил он.

– Они – что, держат нектар в переговорном зале?

– По крайней мере, его там много, – сказал Томас.

Но я и сама все увидела: на столах стояли уже открытые бутылки, и в них была прозрачно-белая жидкость. А гадать, что в этих бутылках, не приходилось: по залу волнами шел густой, сладкий медовый аромат.

– Считается, что нектар проясняет мысли, – сказал Томас. – И поэтому его обязательно подают на переговорах.

Все расселись. Нас с Томасом за стол не пустили. Мне указали на маленький столик в углу. Томас вообще должен был прохаживаться позади сидящих и следить, не появятся ли шмели. – а пока этих летучих помех переговорам не было, ему разрешалось постоять около двери.

И вот я сижу и для вида черкаю в блокноте – рисую круги, линии, иногда записываю какие-нибудь забавные слова, которые кто-нибудь произносит. Например, «загогулина ты заморская!» (Это Зевс сказал Вивиан – на что Гера заметила, что обзывать собеседника за этим столом запрещено. Мол, как выйдем, так пожалуйста! А Зевс ответил: «Я ласково!») или «Засунь этот остров себе в… (тут, понятное дело, Вивиан, которая выкрикивала эти слова, вспомнила, что Зевс умеет метать молнии) в карман…» (а потом она договорила, поджав губы: «И у меня уже есть один остров»).

Теперь вы понимаете, почему Петера отправили посидеть с местной няней – нимфой лесной.

Больше всех кричали Зевс, Вивиан и Швайгер, который, понятное дело, горой стоял за интересы Вивиан. Гера иногда говорила спокойным тоном фразу-другую – в основном, чтобы утихомирить страсти – и с той же целью похлопывала иногда своего раскричавшегося мужа по могучей ладони, лежавшей на столе. Гермес же будто в рот воды набрал – сидел себе и хмурился, переплетя руки на груди. И на чьей он стороне, понять было невозможно.

Томас молча стоял у дверей. Но внимательно слушал. Даже когда прилетели несколько пчел и шмелей, он махнул на них пару раз больше для вида, продолжая наблюдать за разговором: пчелы дали ему возможность подойти к столу совсем близко и не упускать ни одного слова или жеста.

Тогда как я в это время половины не слышала: обе стороны переговорщиков перешли на обычный тон, а шмели гудели, как небольшие аэропланы.

И тут я вспомнила, что я секретарь, и произнесла деловитым тоном:

– Кхм… Не могли бы вы говорить погромче? Мне не слышно, а я должна записывать.

Никто не обратил на меня внимания. Тогда я встала и приблизилась к столу.

– По достижении двенадцати лет, – говорил Зевс.

– Разумеется, без выращивающей амброзии, – строго сказал Швайгер.

– Разумеется, – кивнул Зевс.

– Тридцати пяти, – прогудела Вивиан сердито.

– Обалдела? – крикнул Зевс – его и с секретарского места было бы слышно – и привстал.

Гера потянула его вниз, обратно на стул. Сказала:

– Вивиан, во сколько лет люди обычно выбирают профессию? В восемнадцать?

– При чем тут это? – огрызнулась Вивиан.

– Тем более, – сказал Швайгер, – что любой подросток из всех вариантов выберет работу здесь!