— Между прочим, на мне даже нет свадебной пелерины! — заметила я, и Демио окинул меня задумчивым взглядом.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Это вы хотели обручиться? — раздался голос со стороны лестницы, и мы с водным магом одновременно обернулись, кивнув. На пороге стояла худощавая женщина, та самая, о которой когда-то давно мне упоминала послушница. — Прекрасно. Тогда пройдемте в зал.

Мы отправились следом за ней. Настоятельница зажигала свечи по периметру, используя магию элементаля. Я еще удивилась, почему служительнице храма доступна магия огня. Мы с Демио встали на освещенное пространство перед возвышающейся статуей Нюквы. Милюба, богиня любви, вечный ребенок, поэтому не имеет свой собственный храм, но с удовольствием приходит в гости к своим божественным родственникам.

Мы с Демио опустились на пол, в первую очередь скрестив ладони и приложив их ко лбу, поклоняясь богине. По обычаю Демио остался стоять на коленях, я же села на пятки, взяв за руку будущего мужа. Эта традиция была связана с тем, что именно мужчина должен принимать на себя все невзгоды и удары судьбы.

— Великая Нюква, позволь Милюбе войти в твой храм, чтобы закрепить связь двух влюбленных сердец, — стоя за нашими спинами, несколько раз повторила ритуальные слова Аграфена.

Безымянные пальцы на наших правых руках защипало — там, где должно было быть кольцо. Аграфена опустилась перед нами на колени, поставив рядом чашу с черной краской и кистью. Метод нанесения брачных татуировок был схож с тем, которым пользовались маги-художники.

Монахиня сплела в воздухе нити, затем окрасила их в черный цвет. Демио протянул ей рукой, растопырив пальцы. Женщина не торопилась наносить татуировочную вязь. Она обратилась ко мне:

— Как твое имя, дитя?

— Йолина, — подрагивающим голосом ответила я.

Мне не верилось, что сейчас я совершаю самый ответственный шаг в своей жизни. Были ли у меня сомнения? Если только совсем чуть-чуть. Но они касались не мужчины рядом со мной, а дальнейшей жизни. Буду ли я подходящей женой? Справлюсь ли с обязанностями матери? Смогу ли совмещать работу и семью?

Но все вопросы блекли на фоне уверенности мужчины, стоявшего рядом со мной.

— А имя твоего суженого?

— Демио, — отозвалась я, и Аграфена понятливо кивнула.

— Демио, готов ли ты навечно связать свою судьбу с Йолиной? Отступиться еще не поздно. Браки, заключаемые в храмах, не рушимы. Если вы не уверены в своих чувствах, то можете заключить союз и по людским меркам.

— Я готов обручиться только с Йолиной, — твердо ответил он.

Монахине лишь и было нужно, чтобы он произнес моё имя, как согласие.

Она тут же начертила мое имя на древнем языке по кругу на его безымянном пальце. Штрих за штрихом она привязывала этого мужчину ко мне с благословения Милюбы, и я, тайно радуясь, старалась не выдать своего восторга происходящими событиями. Я ли это? На моих глазах пленяют человека, а я всего и могу, что безвольно робко улыбаться, ожидая своей очереди.

Место татуировки покраснело, словно от ожога, и служительница переключилась на меня. Жил ли во мне этот момент страх? Если он и был, то остался затопленным мощным водопадом чувств: восторга, ожидая, любви. Аграфена вновь сплела нити заклинания, раскрасив их, и уже не обращалась ко мне, получив ответ еще в первый раз, но я могла повторить его снова. Имя. Демио. Самое прекрасное из мужских имен. Выжигание вязи было болезненным, и я плотно сжала зубы. Прошла минута, прежде чем у меня на пальце засветилось имя возлюбленного.

— Повернитесь друг к другу и сложите ладони крест-накрест, — приказала Аграфена и поднялась на ноги, направившись на выход.

Стоило нашим рукам соприкоснуться, как я почувствовало холодок каждым кончиком пальцев. Он пронзил все мое тело, замораживая ожоги татуировок и не оставляя и следа воспалений. Я застыла, не в силах поверить, что отныне жена Демио Диксандри.

Почему-то вспомнились слова отца, когда он обещал содержать меня до моего замужества. Не успела я в полной мере воспользоваться его деньгами, слишком быстро вышла замуж! От последней мысли я хихикнула, и Демио улыбнулся.

Миллиардер протянул руку, погладив меня по щеке. Я ластилась к его ладони, чувствуя себя счастливым домашним чешэром, которого любит хозяин. Водный маг улыбался, и в отблеске свечей его улыбка казалась такой теплой, что от нежности щемило сердце.

— Какая умилительная картина, — раздался голос Аграфены, и мы одновременно посмотрели на выход.

Тяжелые двери были плотно раскрыты, а сама монахиня стояла и улыбалась. Я нахмурилась, крепче сжав руку возлюбленного. Вокруг монахини начал клубиться черный туман.

Смертница.

Паническая мысль пробила мое сознание, и я вскрикнула от ужаса. Демио вскочил на ноги и попытался призвать своего элементаля. Физически Аграфену остановить было нельзя, иначе только спровоцируем взрыв раньше времени. Я видела, как муж беззвучно шепчет заклинание призыва. Но все четыре водных стихии будто сговорились, не желая слушаться своего хозяина. Мы же находились в храме Нюквы, где магия воды — само собой разумеющееся, почему же богиня запрещает использовать элементалей? Время для меня замедлилось, а левая рука, на которой по-прежнему был надет браслет, запульсировала.

Моя магия тоже была молчалива к моим призывам.

— Стой! — закричал Демио и выставил руку вперед, будто пытался удержать неведомую силу. — Стой! Стой, — почти умоляюще прошептал он и, убедившись, что его слушают и черный туман временно усмирен, продолжил: — Отпусти Йолину. Позволь ей уйти. Я останусь, ни словом, ни действием не вызвав протеста. Только позволь ей уйти.

— Ты собираешься пожертвовать своей жизнью, но спасти её? — ошеломленно отозвалась Аграфена, и Демио кивнул.

— Я в любом случае умру, не хочу лишних жертв, — ответил мужчина, и я вцепилась ему в руку, будто боясь, что он меня покинет.

— Нет, я без тебя никуда не уйду! — уверенно заявила я. Просто именно в этот момент я поняла, мне и жизнь не нужна, если там не будет моего невыносимого водного мага. — Только с тобой. И никак иначе.

— Дурочка! — выдохнул Диксандри, развернувшись ко мне и взяв мое лицо в ладони.

Он испытывал те же чувства, но оставлять меня все равно не хотел. Я ощущала себя героиней трагичной пьесы, но те могли спасти возлюбленного хотя бы ценой своей жизни. Мне же не дано и этого. Слезы отчаяния и страха прокладывали мокрую дорожку по моей щеке, и я ничем не могла их унять. Демио провел большим пальцем по скуле, убирая влагу.

— Ты не можешь умереть из-за того, что кто-то считает меня опасным.

Мои глаза явно говорили ему, что могу. Демио вздохнул, стиснув меня в объятиях, и поцеловал в губы. Мы были бессильны. Магия, отдаваемая вместе с жизнью, вырвется, и под грудой камней храма погибнем и мы с мужем, и все служительницы Нюквы.