– Яна! Неси детишек в дом, я уже приготовила комнату.

– Я помогу? – Павел вопросительно посмотрел на Яну.

Он подхватил на руки сразу двух малышей и направился к дому. Яна бежала за ним:

– Давай я хотя бы одного понесу. Ой, осторожно. Смотри под ноги, тут Костик вертится.

Шестилетний Костик, хотя и чувствовал себя почти взрослым после кончины отца, в мужской опеке нуждался. Он теперь еще сильнее привязался к Павлу, в какой-то степени заменившему ему отца. А сейчас Костик испытывал незнакомое ему чувство ревности: эти близнецы тоже претендовали на внимание его старшего друга. Костик крепко обхватил ноги Павла и не отпускал их.

– Покажи, Костик, дорогу в комнату. Я, дружок, без тебя заблужусь в этом доме.

Мальчик отпустил ноги дяди Паши и пошел впереди, проникаясь гордостью от своей миссии проводника. Яна завершала процессию. Растерянные мордочки малышей смотрели на нее, покачивались над плечами Павла, как генеральские эполеты. На лестнице глаза Яны оказались на уровне узких мужских бедер – небольшие упругие ягодицы вдруг взволновали ее: «Что со мной? Неужели я хочу его?».

После рождения малышей, Яна ни разу не была близка с мужчиной. Даже когда Евгений навещал ее и заговаривал о постели, она отклоняла его притязания, сраженная усталостью и бессонницей. Кормление отбирало у нее последние силы. Но теперь малыши подросли, им было уже пять месяцев, и ночью они спали крепче. Вместе со сном к Яне возвращались живость и бодрость.

Вновь глаза Яны уткнулись в зад Павла, в его синие джинсы. Захотелось дотронуться до этой аппетитной части, крепко сжать ее пальцами. Яна поспешно убрала руки в карманы бриджей, как будто не уверенная во власти над своими чувствами. И вдруг тело ее охватила знакомая дрожь – оно вспомнило упругие бедра этого мужчины. А Павел, не ведая, какие страсти захватили его подругу, завершил подъем по лестнице, прошел вслед за Костиком по коридору и внес малышей в комнату, приготовленную Катериной. Детскую кроватку еще не распаковали, и он положил детей на широкое супружеское ложе, огражденное стульями, чтобы близнецы не скатились на пол.

Освободив руки, Павел ласково потрепал за вихры Костика и случайно взглянул на Яну. Поймав ее горящий, почти безумный взгляд, он инстинктивно, почти тотчас, загорелся ответным желанием. Однако в комнате присутствовали большой мальчик и Катерина, поэтому едва заметным кивком головы Паша дал Яне понять, что слышит ее зов.

Остаток дня Яна пребывала в лихорадочном возбуждении, как человек, охваченный любовью с первого взгляда. Ночью, когда все в доме улеглись и заснули близнецы, в ее дверь постучали. Яна ждала этого стука, она знала, кто стоит за дверью.

– Не заперто. Входи, – тихо, чтобы не разбудить малышей, сказала она.

Взгляд, которым они мельком обменялись с Павлом на людях, не был взглядом посторонних. С этого взгляда для Яны началось волнующее узнавание. И теперь, сойдясь в объятии посреди комнаты, они замерли. Павел робко простер руку под халат Яны – под ним не оказалось одежды – и с нежностью погладил округлые плечи и налитые груди возлюбленной. Секунду помедлив, рука заскользила вниз.

– Я люблю тебя, Яночка! Эти месяцы без тебя я словно спал, кошмар казался бесконечным: вокруг были мрак и холод. Только лошади дарили мне толику тепла и понимания.

– Я хочу, хочу тебя! – призналась Яна. Янина не могла пожаловаться в ответ на свои страдания, ведь до нынешнего дня она почти не думала о Павле. – Я счастлива, что ты пришел ко мне!

– Но ты ведь сама позвала меня днем, не так ли?

Оба, не сговариваясь, приближались к широкой двуспальной кровати, где Яна еще совсем недавно замерзала одна – близнецы удовлетворенно посапывали уже в собственной кроватке.

Павел разделся фантастически быстро, а Яна уже была раздета. Их губы слились в ненасытном поцелуе, крепко сцепленные руки сжимались и разжимались в такт неслышной музыке. Мужчина и женщина наверстывали упущенные дни, недели и месяцы. Наслаждение прервали проснувшиеся малыши. И тотчас любовники умерли в них на их месте лежали озабоченные супруги – родители плачущих младенцев.

– Сейчас, я их успокою, – приподнялась с кровати Яна.

– Лежи, я сам подойду к ним.

Встали оба. Взяв по младенцу, принялись укачивать их на руках.

У Павла хватало сердца на всех троих детей. Воспитанника он назначил «старшим братом» близнецов, и теперь Костик с гордостью нес свою миссию: в основном бегал по просьбе Яны из дома в сад и обратно за какой-нибудь срочно понадобившейся вещью. Иногда Яна, уходя на несколько минут, просила мальчика присмотреть за малышами.

Однажды она оставила его с младенцами, а сама побежала на кухню, чтобы натереть им яблочка. Но близнецы, едва мама скрылась за дверью, начали хныкать. Костик неумело тряс перед ними погремушками, но увы, мельтешение трескучих шариков пугало детей, и они плакали все громче. Мальчик не знал, как успокоить их. Он бросился в соседнюю комнату, там, на столике, застыв в мятущемся порыве, красовался большой белый конь. Костик, с трудом обхватив фарфоровое чудо, потащил показать его малышам. Однако на пороге мальчик споткнулся и покрытая блестящей глазурью скульптура выскользнула из его рук, с грохотом упала на пол и разбилась на мелкие кусочки. Малыши от неожиданности замолчали, вытаращили глазенки в сторону двери.

На звук падения сбежались взрослые. Яна, увидев с порога, что близнецы целы-невредимы, принялась ругать Костика за то, что тащил сюда такую огромную вещь: мог ведь и надорваться.

– Да и вещь ценная, не игрушка, – добавила с сожалением она.

Вошедшая следом Катя прижала испуганного сына к себе и вдруг сказала:

– А ну его, этого коня, от него одни несчастья. Олег купил его у какого-то старого антиквара и вскоре заболел этой ужасной болезнью. – Она погладила Костика по голове. – Ладно, хоть сам не поранился. Но все же на будущее, сынок, имей ввиду: нельзя брать вещи из коллекции.

Появился и Павел, увидев катастрофу, отправился за веником и совком, чтобы убрать черепки. Пожалуй, он расстроился больше всех, хотя не показал этого – ведь он был неравнодушен к любым лошадям, даже к фарфоровым. Подметая осколки, Паша прикидывал, не удастся ли их склеить. И вдруг среди белых черепков мелькнула золотистая капля. Павел поднял осколок и увидел с внутренней стороны приклеенную к фарфору золотую монетку. Перочинным ножичком отковырнул ее. Приглядевшись, понял, что это не денежный знак.

– Здесь что-то написано, – сказал Павел, присматриваясь к едва заметным штрихам. – Костик, у тебя есть лупа?

Мальчик с готовностью принес увеличительное стекло. Павел, приставив его к золотому кружочку, увидел имена – Ян и Зося, а на обратной стороне прочитал название католической церкви в Санкт-Петербурге и дату – 187*, последняя цифра разбиралась смутно.

– Да, отец говорил, – заметила Яна, что его петербургскую прабабушку звали Зосей.