– На, забирай. Видеть их больше не хочу.

– Ай-яй-яй, злые слова. Эти доспехи тебе не раз спасали сегодня жизнь.

В этом она права. И все же.

– Плевать.

– Подними голову. Хотя бы на это ты способен.

Но и это получилось с трудом.

– Нет. Ты не видела, какими они были вначале. Не видела, как они умирали. Как долго они сражались? Недели? Месяцы? Всю жизнь?

– В этом есть доля истины.

– Они не были солдатами…

– Не соглашусь.

– Они не были солдатами!

– Подними голову, старик. Во имя Падшего, подними.

И он поднял.

Они все – шайхи, летерийцы, сам Вифал и Сумрак, жалкие несколько сотен – снова были окружены. Только теперь вокруг были тысячи тисте анди.

И каждый из них стоял, преклонив колени и опустив голову.

Вифал попытался встать.

– Не мне нужно на это смотреть.

Женщина схватила его за руку и с силой опустила.

– Нет.

Как и Вифал, она смотрела на Йан Товис. Та по-прежнему сидела, склонившись над телом брата. Глаза у нее были закрыты, как будто ограждая ее от происходящего вокруг.

– Еще рано.

Рядом с королевой сидел сержант Челлос, у него на коленях Хустов меч. Он тоже не мог поднять голову и был весь погружен во внутреннюю скорбь.

Остальные, казалось, не видели ничего, кроме Йан Товис у тела Йедана. Боги, неужели никто не может поднять глаза? Посмотреть на тех, кто стал свидетелем вашего подвига? Увидеть, как они чтят его?.. Нет, им это не нужно. Больше не нужно.

По песку шла группа тисте анди. Было в них что-то знакомое. Приглядевшись, Вифал тихо выругался, а затем поднялся им навстречу. Нимандр. Клещик. Десра. Ненанда. Только не те хрупкие создания, которыми он их запомнил, – если они вообще такими были. Теперь-то они явно не скрываются. Вот только где же… Араната? Кэдевисс?

– Вифал, – произнес Нимандр хриплым, почти срывающимся голосом.

– Ты нашел свой народ.

Тисте анди склонил голову.

– А ты – свой.

Слова ранили Вифала где-то глубоко внутри, но он не стал обращать внимания.

– Нет, Нимандр, это шайхи и островитяне-летери. – Он покачал головой. – Посмотри, что они совершили.

– Они удержали Первый Берег.

Теперь Вифал понял, отчего в голосе Нимандра надрыв. И отчего на щеках слезы. Он определенно был среди черных драконов, а значит, видел и битву, и что творилось на песке.

Еще одна тисте анди – женщина в разорванной одежде, исполосованная ранами, – приковыляла к ним.

– Корлат, – обратился к ней Нимандр. – Она сделала то, что было необходимо. Она… все поняла. Ты пойдешь к матери?

– Нет.

Нимандр нахмурился.

– Она занимает трон Харканаса и должна увидеть, что дочь вернулась к ней.

Корлат медленно перевела взгляд на сидящую Йан Товис.

– Из всех своих детей моя мать ценила только сына. Она отдала мне всего одно поручение: защитить его. Я не справилась, Нимандр.

– Но ты все равно ее дочь!

– Сумрак, королева шайхов! – произнесла Корлат громче. – Посмотри на меня.

Йан Товис медленно подняла голову.

– Мне нет места во дворце моей матери, королевы Харканаса. В древние времена, Сумрак, тебя сопровождала Сестра Ночь. Примешь ли ты меня на эту роль? Примешь ли ты Корлат, дочь Сандалат Друкорлат?

Йан Товис задумчиво перевела взгляд с тисте анди, стоящей перед ней, на ее коленопреклоненных соплеменников, а затем на своих подданных – тех немногих, кто выжил. И вдруг словно какая-то сила подняла ее на ноги. Йан Товис смахнула песок, налипший на окровавленную одежду, и расправила плечи.

– Корлат, дочь Сандалат Друкорлат, место Сестры Ночь в Доме шайхов не для чистокровной…

– Прошу прощения, королева, но я не чистокровная.

– Кровь элейнтов… – продолжила Йан Товис, помолчав.

– Королева, я не чистокровная.

Вифал вдруг понял, что имеет в виду Корлат, и сердце его сжалось от ужаса. Да, для Корлат нет места во дворце Сандалат Друкорлат. Неужели после всего, что произошло на Первом Берегу, он еще способен переживать горе?

Снова.

Ох, Санд…

– Корлат, дочь Сандалат Друкорлат, я принимаю тебя в Дом шайхов. Сестра Ночь, подойди ко мне.

Снова.

– Что ты делаешь? – спросила Шарл.

Она снова очутилась на земле, причем совершенно не помнила как.

– Заделываю дыру у тебя в животе, – отозвалась Коротышка.

– Я умру?

– Ни за что. Теперь ты моя новая лучшая подруга, помнишь? Да, кстати, как тебя зовут?

Шарл попыталась встать, но силы оставили ее. Никогда еще она не ощущала такую слабость. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть.

Ее тряхнули.

– Не смей! Не смей бросать меня одну!

Тело будто обмотали цепями, и она хотела вырваться из них. Я никогда не умела сражаться.

– Нет! Я этого не вынесу, ты понимаешь? Я не вынесу, если ты умрешь!

Прости. Мне всегда не хватало храбрости. Знаешь, мои братья умерли давным-давно. Только из упрямства, из чувства вины я не смогла их отпустить и забрала с собой. А те двое мальчишек были не против, чтобы я их называла по-новому. Орат и Касель.

Я не смогла уберечь их от смерти. Все от голода. Когда нет ни земли, ни выхода, когда через тебя просто перешагивают… Нет, я старалась. Просто мы недостаточно хороши – так читалось во взглядах тех, кто перешагивал через нас. Недостаточно умны. Недостаточно храбры.

Касель умер, когда ему было четыре. Мы бросили его в переулке за лавкой Скадана. Я нашла кусок мешковины, накрыла ему глаза. Орат спросил зачем, я ответила, что так положено на похоронах. Орат снова спросил зачем, я ответила, что не знаю. Спустя месяц не стало и его. Я нашла другой кусок мешковины и накрыла глаза ему. Еще один переулок, еще одни похороны.

Братья были совсем маленькие.

Кто-то плакал, отчаянно и навзрыд. Шарл же не чувствовала ничего. Только бы спали цепи. И кусок ткани на глаза.

Так положено.

Йан Товис снова опустилась к телу брата, но на этот раз рядом с ней стояла Сестра Холодных Ночей. Сумрак смотрела на лицо Йедана, пытаясь понять, что в нем изменилось со смертью, отчего оно вдруг стало таким умиротворенным.