Не скажу, что в костюме лисы Алисы я ощущала себякомфортно. Коротенькая юбочка топорщилась, хвост оказался очень тяжелым и тянулменя назад. Но самое главное, холод пробирал почти до костей. Пачка неприкрывала ног, а чулки едва достигали попы. Мадам Сижу у меня замерзла, какледяной каток. Да еще при каждом шаге подвязки медленно спускались вниз, я немогу похвастаться аппетитными бедрами, скорее наоборот, эта деталь моего телалишена округлостей, и резинкам было не на чем держаться. Пару раз мне пришлосьостанавливаться и подтягивать чулки. Огромные кроссовки хоть и со шнурками,завязанными двойным морским узлом, тоже не придавали легкости походке, я шла,шаркая ногами, словно ребенок, которому не в меру экономные родители купилиобновку, «штоб на три года хватило».

На первом этаже не было никакой одежды:продукты, косметика, сувениры, посуда, постельное белье, часы… У витриныпоследнего магазина по-прежнему маячил мужик со связкой пакетов «Рубашки ибрюки».

Обрадовавшись, я приблизилась к покупателю иочень вежливо, с самой приятной улыбкой на лице сказала:

– Добрый вечер!

Дядька обернулся, икнул и вскрикнул:

– Ой! Чего вам надо?

Да уж, похоже, сегодня у меня вечер встреч снеучтивыми личностями.

– Не могли бы вы оказать мне небольшуюуслугу?

– Нет!!!

– Право, чистая ерунда!

– Нет!!!

Я пошевелила совершенно озябшей нижней частьютела. Если бы пушистый и наверняка теплый хвост мог опуститься вниз, беднаягоспожа Романова сумела бы спастись от обледенения.

Чулочки стали тихо сползать, я быстроподдернула их и продолжила:

– Подскажите, где тут продают одежду?

– К-какую? – прозаикался покупатель.

– Любую, для взрослых и молодежи, напервом этаже ничего похожего нет.

– Ты с ней кадришься? – заорали заспиной.

Я обернулась, за левым плечом маячилахорошенькая брюнетка, та самая, что разглядывала кружевное белье.

– Мишка, кобель, – зашипела она,пиная мужика мыском сапога, – чуть отвернись, он тут же прошмандовкунайдет.

– Леночка, – растерянно ответилмужчина, – она сама ко мне пристала.

– Вовсе нет, – возмутилась я, –это не правда.

– Еще чего! – подскочил Миша. –Ты хочешь сказать, что это я тебе глазки строил и задом тут вертел?

– Ничего такого я не делала, простохотела узнать…

Но договорить мне не удалось, разъяреннаяЛеночка со всего размаха треснула меня по голове сумочкой.

– Не смей лапать чужого мужа! Своегозаведи! – заорала она. – Ах ты б…, .., ..!!!

Я отшатнулась, и в ту же секунду чулки,свернувшись баранками, рухнули на огромные кроссовки.

Миша взвизгнул:

– Вот видишь, Ленуся, я не трогал ее, аона стриптиз устраивает.

– Ща тебе глазки-то повыдергаю, –бесновалась Леночка, – ваще бесстыжая!

– Вы не так меня поняли, –залепетала я, – чулки мне просто велики, я хотела узнать у Миши, где тутодеждой торгуют?

– А-а-а, – завизжала Леночка, –ишь придумала, дрянь, а это что, не видишь?

Ее короткий пальчик ткнул вверх, я поднялавзор и увидела огромное табло: «1-й этаж – сувениры, косметика…»

– Стоишь под указателем и к мужикуподкатываешься! – бушевала Леночка.

– Простите, не увидела объявления, –попыталась я купировать скандал.

Леночка замерла, я было подумала, что инцидентисчерпан, наклонилась, чтобы вернуть чулки на место, и тут баба зловещеспросила:

– А откуда ты знаешь, что его Мишейзовут?

Я не успела ответить, потому что в ту жесекунду ревнивица с криком: «Стоит задницу показывает, видно, вы давноснюхались» – бросилась на меня с кулаками и повалила на пол.

Можете мне не верить, но до сегодняшнего дня яникогда не дралась. В детстве меня всегда водили за руку старшие, и любыеконфликты на улицах были исключены, и вообще, я выросла и живу в такой среде,где люди предпочитают решать спорные ситуации вербально. Кстати, словом можноранить намного больней, чем кулаком, но некоторые люди не понимают сей простойистины и лезут драться.

Не имея опыта рукопашного боя, я совсемрастерялась, и Лена ухитрилась пару раз весьма больно стукнуть меня лбом осверкающий мрамор пола.

Потом примчались охранники, схватили нас идоставили в служебное помещение.

– Эту в холодную, – велел ленивозевающий, похожий на бегемота мент.

Именно мент, а не простой секьюрити. На нембыла хорошо знакомая мне форма, точь-в-точь такая пылится у Костина в шкафу.

У меня отобрали сумочку, а потом втолкнули вкаморку, по которой гулял ледяной сквозняк, и когда за мной в конце концовпришли охранники, я приобрела кондицию сосульки.

– Ну, – нагло прищурилсямент, – ща оформлю задержание.

– С какой стати? – возмутилась я.

– Проституция запрещена!

– Вы приняли меня за падшую женщину?!

– Ага, за совсем упавшую, –согласился «бегемот», – ишь придумала, к посетителям приставать!

– Просто я хотела спросить, гдерасположен отдел «Рубашки и брюки».

– Не бреши! Заявление пострадавшиенаписали.

– Пострадавшие! – Я пришла вокончательное негодование.

– Во, – поднял вверх сосискообразныйпалец милиционер, – читаю: «Подошла ко мне, делая непристойныетелодвижения, а затем, сняв колготки, предложила заняться сексом в извращеннойформе, с особым цинизмом оскорбив меня в присутствии законной жены, нанесяпоследней моральный ущерб в размере миллиона рублей!»

– Офигеть, – только и сумелавыдавить я из себя, – это просто бред.

– И на что ты рассчитывала, нацепив сейкостюмчик с хвостом? – почти по-отечески поинтересовался кретин вформе. – Извращенцев ловишь? Зоофилов?

Собакой прикидываешься?

– Лисой Алисой, – машинальнопоправила я его и тут же обозлилась на себя за это.