«Они, возможно, надеются увидеть, как ее пристрелят. Сколько будут стоить первые снимки трупа Грейс Брукштайн?» – подумал Митч.

Как же он хотел защитить ее! Удержать от бегства. Быть рядом. Охранять ее покой.

Он стал подниматься на крышу.

Грейс осмотрелась. Вот и конец пути.

Если бы линия горизонта Манхэттена была такой же, как в фильме «Человек-паук», где все крыши находятся на расстоянии двух шагов друг от друга!

В реальной жизни здание больницы было втиснуто меж двумя двадцатиэтажными домами. Спуститься с крыши можно было либо по пожарной лестнице, по которой только что поднялась Грейс, либо по такой же лестнице на противоположной стороне здания.

Был и третий выход.

Спрыгнуть вниз.

Задвинув засовы на дверях пожарных выходов, Грейс на четвереньках подобралась к краю крыши. Проползла по периметру, глядя вниз. В кино внизу всегда находился очень удачно стоявший мусорный ящик, куда можно было свалиться, не сломав при этом шею. Или грузовик, груженный пуховыми подушками, который как раз затормозил на красный цвет. Увы, ей не повезло.

Задребезжала закрытая ею дверь. Через несколько секунд стали дергать другую.

Они уже здесь.

Слезы выступили на глазах Грейс. Она попалась. Ее отправят в тюрьму. Она никогда не узнает правды!

В тот момент, когда двери опасно затрещали, Грейс стало ясно: ей больше не для чего жить.

Дверь распахнулась. Металлический засов со звоном отлетел в сторону. Митч вылетел на бетон как ядро из пушки. И успел увидеть, как край голубого костюма исчезает за кромкой крыши.

– Грейс! Нет!

Он опять опоздал.

Митч в ужасе зажал ладонью рот. Из толпы, собравшейся внизу, послышались охи и ахи, сменившиеся испуганными воплями.

«Я только что загнал невинную женщину. Как зверя. И в результате убил».

Почему Грейс не подождала? Если бы он только сумел поговорить с ней! Сказать, что верит, что знает о том, как погиб Ленни. Знает, что она невиновна. Что почти влюблен в нее…

На крышу высыпала толпа копов с пистолетами наготове. Митч медленно зашагал к тому месту, где исчез голубой лоскуток. Встал на четвереньки, глубоко вздохнул, готовясь увидеть окровавленное изломанное тело Грейс.

Тротуар был пуст.

– Что за…

Крыша выдавалась примерно на два фута за внешние стены больничного здания, как жесткая белая глазурь, нависающая над краем свадебного торта. Лежа на животе, Митч пошарил под карнизом. Пальцы хватали воздух. Он осторожно, ползком подобрался еще ближе, пока не повис вниз головой над тротуаром. Толпа снова охнула. И неожиданно в ладони Митча оказалась маленькая холодная рука.

Примостившись на подоконнике шириной не более восьми дюймов, Грейс в упор глянула на Митча. Измученное лицо осветила слабая, обреченная улыбка.

– Детектив Коннорс! Нам пора перестать встречаться подобным образом.

Сенсационный репортаж о поимке Грейс Брукштайн облетел весь мир. Всего за одну ночь Митч Коннорс, офицер Нью-Йоркского департамента полиции, превратился из всеми презираемого, тупоголового копа в национального героя. Пресса гадала, где будут содержать самую знаменитую беглянку Америки. Вернут ли ее обратно в Бедфорд-Хиллз? Или поместят в другую, тайную тюрьму? Состоится ли второй процесс? Охота за Грейс Брукштайн стоила миллионы долларов американским налогоплательщикам. Видимо, после всего этого приговор ужесточат?

Тем временем за кулисами шла битва между двумя ведомствами. Каждое стремилось заполучить Грейс.

– Мы ее поймали и не собираемся отдавать ФБР или кому-то еще, пока не допросим. – Таково было мнение Митча Коннорса.

Но Гарри Бейн из ФБР так не считал. И он был не единственным противником Митча в этом деле. Его собственному начальству в полицейском департаменте не терпелось как можно скорее избавиться от Грейс.

– Она больше не наша проблема, – твердил лейтенант Дюбре.

Но Митч уперся:

– У меня есть полное право допрашивать ее в течение сорока восьми часов.

– Не читайте мне нотаций насчет ваших прав, Коннорс! И мне ваша долбаная наивность уже поперек горла! Это дело – политический динамит, как вам известно. Грейс Брукштайн – ходячее воплощение всего, что старается забыть эта страна. За расследованием наблюдают сверху! Сам президент сказал своим советникам, что лицо Грейс в новостных репортажах дурно отражается на бизнесе, количестве рабочих мест и позорит сам бренд «Америка».

– Бренд «Америка»? Бросьте, сэр!

Митч отчаянно сражался, хотя знал, что время работает против него. Скоро Грейс заберут, и его шансы помочь ей сведутся к нулю. Все чувства к ней, мнимые или существующие, придется пока что отбросить. Важнее всего сейчас правда. Он был обязан завоевать ее доверие!

Грейс изучала лицо Митча.

«Он, похоже, не лжет и не притворяется. Впрочем, мой опыт оценки человеческих характеров вряд ли можно назвать блестящим».

– Говорите, что хотите мне помочь?

– Да. Я единственный, кто хочет вам помочь, Грейс, но не смогу, если не поговорите со мной.

Она скептически усмехнулась.

– Я читал досье Бакколы, – продолжал Митч. – И уверен, что Ленни был убит. Что вас обоих подставили. Но мне необходима ваша помощь, чтобы это доказать.

– Если знаете, что Ленни был убит, почему снова не открыли дело?

– Пытался. Но мне запретили. Начальство больше заинтересовано в том, чтобы посадить вас, чем открыть правду о «Кворуме» или о том, что случилось в тот день на яхте.

– Но вы другой. И хотите, чтобы я верила именно вам. Верно?

– Послушайте, я не виню вас за то, что не доверяете мне. Но нет времени вас убеждать. Через несколько часов власти заберут вас у меня, и у нас, вероятнее всего, больше не будет возможности поговорить. Это наш последний шанс, ваш последний шанс. Расскажите, что успели узнать.

– Что успела? – с горечью рассмеялась Грейс. – Я больше ничего не знаю. Все, в чем я была уверена, обернулось ложью. Я думала, что богата, но оказалось, что ничего не имею. Думала, что суды защищают невиновных, но меня отправили в тюрьму. Думала, что родные и друзья любят меня, но они оказались стаей стервятников. Я думала, Ленни погиб в шторм. Думала, что он был верным мужем, думала… что он любил меня.

Слезы катились по ее щекам. Митч, плохо понимая, что делает, обошел стол и обнял ее.

Она была такой маленькой. Такой беззащитной. Его одолевал непонятный порыв защитить ее. Спасти.

– Уверен, Ленни любил вас, – шептал он, гладя ее короткие белые волосы. – У мужчин бывают романы. Они слабы. Делают ошибки.