– Не мне? – тупо переспросила Эстер, часто моргая.

– Все верно, не вам, – подтвердил доктор Браун, внимательно наблюдая за состоянием пациентки.

Эстер приложила руку ко лбу и растерянно посмотрела по сторонам. На странного доктора, утверждающего, что полгода своей жизни она могла прожить иначе, на его планшет, в котором сухо был указан ее диагноз, поставленный ради некоего эксперимента, на носы своих туфель. Туфли показались Эстер особенно притягательными. Она никак не могла оторвать от них взгляда. Доктор Браун продолжал терпеливо ждать, когда Эстер сможет выйти из оцепенения и продолжить диалог.

– Понимаете, – продолжил доктор, стараясь разрядить обстановку, – коллегия врачей под руководством Карла Уотсона решила поставить эксперимент на ста испытуемых. Суть эксперимента состояла в том, чтобы понять, насколько счастливы будут люди, когда исполнят естественные для них желания. То есть сделают то, чего давно хотели, но боялись. Экстремальная обстановка и близость предстоящей смерти должны были принудить людей поступить иррациональным образом.

Доктор прервался, потому что Эстер подняла на него разгневанный взгляд и готова была сделать нечто необдуманное здесь и сейчас.

– Что вы несете? – спросила она, силясь подавить в себе дрожь. – Эксперимент? Эксперимент, вы сказали? Я полгода думала, что умру! Полгода моей жизни прошли как в бреду! Я каждый вечер представляла, что меня не станет, – Эстер сорвалась на крик, граничащий с истерикой.

Доктор Браун вытащил из нагрудного кармана заготовленный заранее шприц с успокоительным и быстрыми шагами направился к Эстер. Эстер, как запуганный зверек, вдавилась в спинку кресла как можно плотнее.

– Не смейте меня трогать. Я засужу вас, – дрожащим голосом сказала она.

– Не переживайте. Это легкое успокоительное. Вы останетесь в сознании, но укол подавит вспышки беспокойства, – сочувственно сказал доктор Браун. – Мы можем не делать этого, но как профессионал я бы вам рекомендовал. Вы пережили большой стресс.

Эстер испуганно уставилась на маленький шприц с неизвестной жидкостью и, не отдавая себе полностью отчета в том, что делает, добровольно протянула руку доктору. Нервная система Эстер была действительно истощена, ей подумалось, что от какого-то укола хуже ситуация явно не станет.

Доктор Браун протер руку Эстер спиртовой салфеткой и, надавив легким движением на поршень, впрыснул все успокоительное из шприца. Потом доктор сел за компьютерный стол и какое-то время вбивал информацию в базу данных госпиталя.

– Несколько минут, миссис Эванс. Скоро мы вернемся к нашей беседе, – сказал доктор, наблюдая, как на лице Эстер разглаживаются морщины беспокойства. Взгляд ее приобрел отрешенное выражение. Успокоительное стало действовать.

Когда прошло достаточно времени, доктор Браун пощелкал пальцами перед лицом Эстер, чтобы проверить скорость реакции. Эстер отрешенно откликалась на звук, реакции организма не были подавлены целиком. Процесс шел, как предписывала процедура исследования. Доктор впервые за время приема улыбнулся.

– Хорошо, миссис Эванс, – сказал доктор, снова взяв в руки планшет. – Вы готовы ответить мне на некоторые вопросы?

Эстер кивнула.

– Отлично! – доброжелательно одобрил доктор. – Скажите, что вы сделали после того, как узнали о диагнозе? Меня интересуют все подробности вашей личной жизни, – уточнил доктор.

Эстер откинулась на спинку кресла и постаралась восстановить цепь событий.

– Я испугалась, расстроилась, постаралась отвергнуть факт заболевания, потом смирилась, – без тени эмоции ответила Эстер.

– Отлично, – сказал доктор и сделал какие-то пометки. – Хорошо, а как поменялась после этого ваша личная жизнь? Может быть, вы сказали об этом родителям или другим родственникам? Что вы сделали после того, как узнали о заболевании?

Эстер старательно собирала мысли в кучу, но они, как рой, перемещались с одного места на другое, и она никак не могла зацепиться за стройную лаконичную мысль.

– Я ушла от мужа, – с трудом выговорила Эстер.

– Угу, – кивнул доктор. – Вы давно хотели это сделать? Еще до того, как вам стало известно о диагнозе?

– Может быть, раньше, – задумчиво отозвалась Эстер. – Я вышла за него, потому что знала, что с Джеком жизнь будет стабильной и спокойной.

Доктор Браун не задал следующих вопросов, так как ждал, что Эстер продолжит рассказ сама, и не ошибся.

– Я ушла от Джека к Джонни. Джонни энергичный, настоящий – полная противоположность моего мужа, – Эстер задумчиво помолчала. – Мы провели прекрасное время вместе, пока я не поняла, что жить с ним невозможно.

– Почему? – тут же заинтересовался доктор.

– У него нестабильная психика. Он непредсказуем. Джонни живет сегодняшним днем и не думает о завтрашнем. Он опустошает людей. Отнимает все жизненные силы.

– Что это значит?

– Это значит, что я абсолютно опустошена. У меня едва хватает сил, чтобы отвечать вам на эти глупые вопросы, – Эстер устало посмотрела на доктора. – Жить «на грани» постоянно невозможно. Психика не может находиться в вечном напряжении. Я выгорела эмоционально.

– И теперь вы хотите восстановить силы?

– Конечно.

– Каким образом?

– Я решила вернуться к мужу, – отрешенно ответила Эстер.

– Зачем?

– С Джеком мы можем строить будущее. Спокойное и понятное.

– А вам оно нужно?

– Конечно, нужно! Черт побери! Какие у вас дурацкие вопросы! – Эстер резко встала с кушетки, и голова у нее закружилась.

– Аккуратнее, миссис Эванс! Аккуратнее! – тут же подхватил ее доктор. – Вам нельзя делать резких движений.

– Я не хочу с вами разговаривать! К чему это все? Вы перепутали мои анализы, я жертва какого-то эксперимента. Я даже вникать не хочу, что у вас произошло и как мне сейчас на это реагировать. Я подам на вас в суд. Это единственное, что я знаю определенно.

Эстер смерила доктора ненавистным взглядом и вышла.

– Поехали в отель. Мне нужно купить билеты домой, – спокойно кинула она Джонни.

Перед тем как уехать к Милошу, Джонни задержался на мгновение в номере отеля, чтобы успокоить себя.

– Ты не улетишь к Джеку. Я знаю, – растерянно прошептал Джонни, обнимая колени Эстер. Он заглядывал ей в глаза, чтобы угадать ответ, но Эстер была холодна.

– Ты меня не знаешь, Джонни, – только и ответила она. – Тебе надо идти. Будь осторожен. Сегодня меня уже не будет в городе. Не звони мне и не пиши. Не ломай мою жизнь снова.

– Мы скоро увидимся, я чувствую это, – сказал он напоследок.

Что Джонни чувствовал? Он не верил ей. Не верил, что Эстер может так с ним поступить. Любовь все терпит, любовь все прощает, любовь все может понять. А если Эстер улетит, то какая же это любовь? Она рассказала ему в машине, что диагноз был ошибочным, и теперь, когда будущее стало возможным для них, она его оставляет? Она выбирает Джека. Это ли не предательство? Сейчас он уладит дела, а вечером купит ей билеты в Европу. Сегодня она улетит первым рейсом