Когда я закончил эту вещь и перечитал её, я понял, что её никогда в жизни никуда не продать, и Джинни со мной согласилась. Но Вы сделали это. Спасибо.

Если на этот раз всё получится, я могу попытаться написать ещё несколько независимых историй. Если будет провал, я, возможно, вернусь к вещам, которые умею пристраивать на рынок.

27 января 1961: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

…я говорил Вам примерно неделю назад, что сделал основные сокращения в «Человеке с Марса»? Тем временем команда школьниц пересчитала слова в рукописи, слово за словом, и просуммировала результаты на арифмометре. Сейчас в рукописи 160 083 слова – и я испытываю соблазн допечатать эти лишние восемьдесят три слова на почтовую открытку…

Я немного разочарован, потому что по моим ощущениям от хода работ я должен был закончить где-то в районе 155 000 слов, и тогда я мог бы попытаться отжать ещё 5000 слов или чуть меньше и достичь назначенных «Putnam» 150 000. Я знаю, такой результат им понравился бы гораздо больше. Но я не вижу никакой возможности его добиться. Сейчас текст настолько плотный, что больше из него не выжать ни капли, и я не смогу его утрамбовать ещё больше без полной переделки и переписывания. Я переписал и решительно сократил среднюю часть, где м-р Майнтон почувствовал снижение темпа, и я сократил там каждое слово, каждое предложение, каждый абзац, которые оставил бы в начале и окончании. Из-за того, что местами были вырезаны слишком большие куски, стиль стал скорее «телеграфным», несколько отрывистым – и мне пришлось очень ловко использовать несколько тысяч слов для «смазки» слов, введённых в текст, чтобы сделать стиль более изящным и удобочитаемым.

Правда в том, что эта книга является самой сложной историей, которую я когда-либо писал, полная биография от рождения до смерти, с самым сложным сюжетом и с наибольшим числом полностью прописанных персонажей. Об этом нужно рассказывать в объёмах Энтони Адверса (который занимал 575 000 слов!): я удивлен, что мне удалось ужать её до 160 000.

Моя машинистка сейчас заканчивает третью четверть рукописи. Она может работать для меня только по вечерам и в уик-энды; если её здоровье выдержит, думаю, она закончит к 12–15 февраля. Тем временем я буду работать над дальнейшим сокращением и переделками и должен буду убрать ещё немного текста, больше тысячи, но меньше пяти тысяч слов. Если моя машинистка закончит вовремя, то я рассчитываю отправить Вам рукопись к понедельнику, 20 февраля (я сомневаюсь, что Вы захотите её всю перечитывать, но может быть, Вы захотите посмотреть, как я переписал сексуальную сцену, которая Вас обеспокоила). Это даст «Putnam» более трёх недель форы, чтобы сдвинуть начало производства и успеть выпустить книгу к Конвенту научной фантастики в Сиэтле 2–4 сентября 1961-го. Или же они могут, если захотят, использовать эти три недели, чтобы прочитать рукопись и вернуть мне для переделки чего-нибудь, что им не понравится – и при этом всё ещё выдерживать их производственный график. Я не смогу сделать существенные сокращения за такое время, но я, конечно же, смогу переделать одну-две сцены, если это будет необходимо.

17 марта 1961: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Я только что говорил с м-ром Кэди из «Putnam». Он сказал мне, что «Doubleday» хочет выпустить мою книгу про Секс и Иисуса в ассортименте «SF book club»[211] и как альтернативу в каких-то других клубах, не специализирующихся на НФ. Я не испытываю особой приязни к клубу книголюбов НФ «Doubleday» и с умеренным энтузиазмом одобрил этот план – только потому, что он отчасти гарантирует, что «Putnam» получит свой навар и заработает немного прибыли, даже если коммерческий выпуск будет расходиться не очень хорошо (это главное, о чём я беспокоюсь). Однако м-р Кэди, похоже, считает, что продажи через клуб книголюбов существенно повысят и продажи коммерческого издания – к тому же он испытывает большую уверенность в книге (большую, чем я) – и мне остаётся надеяться, что он прав.

Эта перемена в планах, сказал он, должна привести к тому, что «Doubleday» предложит книгу к продаже в этом июне, а коммерческое издание они постараются выпустить как можно скорее, вероятно, в начале июля.

Окончательное название будет утверждено в понедельник днём (Кэди позвонит мне), и, Лертон, Вас приглашают и настоятельно просят предложить свой вариант – проще всего прямо к нему. (Я надеюсь, что это письмо дойдёт к Вам с утренней почтой в понедельник.) На сегодня текущие рабочие названия такие:

«Еретик»,

«Шелест крыльев его» (это НФ, связанная с моей диаграммой «Истории Будущего», не ассоциируется с «научной фантастикой» в умах широкой публики. Все эти названия были выбраны, чтобы облегчить продажу книги как мэйнстримный роман, «Философскую фантазию» или что-то подобное).

«Воробей падёт»,

«Рождённый на страдание» (Иов 5:7),

«Это запретное древо» (Милтон),

«Добро и зло» (Генезис 2:17).

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: На сегодняшний день никто не может вспомнить, кто же придумал название «Чужак в стране чужой»[212].

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: В первый год после публикации «Putnam» продажи «Чужака» шли не очень хорошо. Он тут же вышел в издании клуба книголюбов, двухлетний контракт, и был второй двухлетний контракт с клубом книголюбов. На втором году после публикации он вышел в мягкой обложке в издательстве «Avon». Вялые продажи сменились средними, а потом перешли в ошеломляющие. Эта книга внезапно получила широкое признание. Его можно было объяснить только устной рекламой самих читателей. С тех пор она много лет выходила в коммерческом издании и всё ещё продаётся достаточно большими тиражами, чтобы издатели продолжали её печатать. И она по-прежнему бойко продаётся в мягкой обложке, теперь в издании «Ace». В настоящее время это уже шестьдесят пятый тираж в мягкой обложке. Клуб книголюбов научной фантастики «Doubleday» недавно прислал запрос о новом переиздании под их эгидой.

9 октября 1966: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

При сём прилагаю письмо *** к Вам о театральной постановке по «Чужаку». Я понятия не имею, что является надлежащим и разумным в этом вопросе, и продолжаю оставлять это полностью на Ваше усмотрение. Но я начинаю думать, что дополнительные права на «Чужака», например, для театра, ТВ или кино, в один прекрасный день могут кое-что принести, возможно, через Неда Брауна, возможно, через другие каналы. Почта от поклонников этой книги только увеличивается, вместо того чтобы уменьшаться, и это явно работает довольно мощная устная реклама. Недавно я узнал, что её считают «Новым Заветом» – и обязательной к прочтению – в одном экстравагантном культе, который называется «Kerista». (Kee-rist!) Я не знаю точно, что это за «Kerista», но его глава в Лос-Анджелесе предложил мне 100$ за выступление. (Я им отказал.) А прямо на прошлой неделе я был поражён, обнаружив весьма хвалебный обзор «Чужака» на целую страницу в (ей-богу не вру!) глянцевом нудистском журнале – ссылка на статью была вынесена на обложку… А в горных штатах[213] есть компания под названием «Serendipity, Inc», которая серьёзно намерена субсидировать образование – они используют слова «раздели воду» и другие фразы из книги в качестве корпоративных слоганов. Или чего-то в этом роде. И ещё есть этот новый журнал критики, «GROK» – я его ещё не видел, но его рекламируют в «Village Voice». И почти каждый день я получаю письма от людей, которые утверждают, что видят во мне своего рода духовного наставника. (Я держусь от таких подальше!) В общем, круги на воде разошлись удивительно далеко – и Кэди, возможно, был прав, считая, что книгу можно продвигать в других сферах. (Меня вполне устроят просто деньги в тумбочке, и, пожалуйста, без всяких культов.)