утра и росинки во рту не было, а Израиль достал из своего портфеля два апельсина и дал безногому нищему. Когда они отошли от несчастного, она шепнула Израилю: “Я ужасно голодна, хочу есть”. “Очень хорошо, – сказал он, – Очень хорошо. Учись сдерживаться”. Он глубоко вздохнул и добавил: “В жизни необходимо от многого отказываться”.

Израиль направился в издательство, а она поехала в Пардес Кац к сестре Лотшин.

Она расспрашивает старшую сестру о деталях прежней жизни. Она пересказывает по-немецки первые главы романа, проверяя насколько точно ей удалось передать образ деда.

Старшая сестра соглашается со своим прототипом – Эдит. Она согласна с описанием своей любовной связи с нацистом Эмилем Рифке. Но ее раздражение вызвал рассказ о материнском браслете.

Лотшин задумалась, и, казалось, унеслась мыслями в далекую молодость…

Наоми рассказала сестре о том, какую важную роль сыграл этот браслет в ее становлении. В детстве она играла с ним, катала по письменному столу и фантазировала.

Растроганной Лотшин понадобилось собрать все свои душевные силы, чтобы вспомнить в подробностях историю золотого браслета. Этот браслет, украшенный большим бриллиантом, подарил ей отец. В то время она встречалась с простым парнем из Эрец Израэль по имени Ио. Их романтические отношения не нравились отцу. Обеспокоенный отец подарил ей футляр обтянутый кожей в котором на белой бархатной подкладке лежал роскошный браслет. Этот был свадебный подарок ее матери. Она получила его во дворце в Силезии, где состоялась их свадьба, как символ ее вхождения в семью Френкель.

Отец как бы напоминал дочери, из какой семьи она вышла.

Браслет потерялся. Весь дом, а особенно отец, переживал пропажу отец. Лотшин сказала, что он исчез с ее руки, когда она проводила время с любовником. Отец ушел из жизни, так и не узнав, что браслет его любимой жены вернулся в семью. Бумба нашел браслет в кладовой с консервами, но уже без бриллианта. В этот день двое нацистов ворвались в дом. Они бегали по комнатам и требовали, чтобы Фрида под страхом смерти покинула еврейский дом. Перепуганный Бумба спрятался в кладовой и там нашел браслет. Лотшин, покраснев, намекнула Наоми, чем она с Ио занималась в кладовой.

Поток репатриантов прибывает и прибывает в страну. Кибуцы готовятся их принять. В кибуц Азореа направляют репатриантов из Марокко. Молодежь семнадцати-восемнадцати лет в большинстве своем безграмотна. Наоми как знатоку иврита поручено учить их чтению и письму. Сионистски настроенные репатрианты-сефарды, сохранившие еврейские религиозные традиции, вызывают у Наоми большой интерес. Она протестует против пренебрежительного отношения к их обычаям и культуре. Она протестует против откровенного стремления кибуца оторвать репатриантов от еврейских корней, традиций, веры. Идеологи кибуца стремятся убедить их в примитивности привезенной с собой культуры.

Наоми с энтузиазмом посвящает себя обучению “проблемной” молодежи. Она учит их чтению и письму по собственной системе и гордится их успехам. Она выезжает с ними на экскурсию в Издреельскую долину. Репатрианты гордятся своими “королевскими” семействами. Они рассказывают о том, сколько прислуги было в их домах, на какой драгоценной посуде они ели. Поездка в Афулу заставила ее усомниться в правдивости этих рассказов. Если они бывшие аристократы то почему же с таким восторгом они говорят: “Афула – копия городов Марокко!”

На общем собрании кибуцники вновь и вновь выступают против молодежи из Марокко.

“Невозможно их направить на работу! Девушки кибуца из-за них находятся в опасности!” – восклицает один из ветеранов кибуца.

“Исчезают вилки и ножи из столовой. Они продают их в Хайфе”, – говорит другой.

“Они – бездельники и дикари. Столько мы в них вкладываем! А в конце концов их родители в Марокко заберут отсюда”.

Только Наоми защищает их самобытность и говорит об их успехах в учебе. Они легко справляются с тяжелым физическим трудом.

“На кибуц возложена национальная ответственность. Мы не можем бросить их на произвол судьбы”.

В ответ ее обвиняют в том, что она не справляется с обязанностями инструктора. И вот большинством голосов собрание решает выдворить марокканскую молодежь из кибуца.

Только один из марокканских евреев ни за что не хочет покидать кибуц. В этом обвиняют Наоми.

Неудачи еврейского государства в абсорбции репатриантов видны с первого взгляда. Нет духовного лидера, который мог бы направить на правильный путь репатриантов из Северной Африки. И поэтому растет высокомерие уроженцев страны по отношению к массе прибывающих в Израиль крестьян из Марокко. Они покидают неприветливую страну.

Еврейство Марокко обвиняют в том, что оно чересчур разборчиво. Крестьяне с Атласских гор не желают селиться в пустыне. Построили для них жилье из “бидонов” в Негеве, а они отказались покидать грузовики. Государство борется со сложными проблемами, с большим трудом справляется с национальными задачами. Дела обороны и экономики из рук вон плохи. И, несмотря на все это, везут сюда репатриантов, спасая их от антисемитизма. Члены кибуцев охвачены гневом. Государство сделало все, чтобы спасти их от ужасов погрома, а они еще требуют особых условий.

“Надо относиться к ним, как в России! Приставить три тысячи из них к стенке и расстрелять! Остальные, как миленькие, поедут в Димону”, – изливает на репатриантов из Марокко свой гнев пылкая марксистка из рабочего комитета.

“Следует поднять все наше Движение и выплеснуть из него этих репатриантов”, – предлагает некая марксистка более человечный выход из создавшейся ситуации.

Таково уродливое племя марксистов! Наоми сжимается от ужаса. В еврейском государстве люди находятся под омерзительным влиянием сталинского способа разрешения проблем. Сердца их ожесточены против еврейских репатриантов. Израильское политическое руководство усвоило коммунистический принцип: цель оправдывает средства.

В Израиль просачивается информация о репрессиях в Советском Союзе. Это усиливают возбуждение и брожение в умах. В коммунистической России людей набивают в товарные поезда и увозят в Сибирь. Таково бесчеловечное отношение к собственному народу коммунистов. И в нашей стране есть те, кто поддерживает эту систему.

Тревожное чувство не оставляет Наоми. С репатриантами из Марокко поступают жестоко. Зашвыривают их в отдаленные пограничные поселения. В таких условиях их невозможно приобщить к современному обществу. Те, у кого есть средства, уезжают за океан, главным образом, во Францию и Канаду. Лишь некоторые семьи оседают в городках развития. Это те, которые хотят подключиться к строительству молодого государства. Меч социализма в руках чиновников нависает над их головами.

Тема массовой репатриации не сходит с повестки дня.

Высокий общественный статус ветеранов рождает в них высокомерие и заносчивость по отношению к репатриантам из арабских стран. В среде сефардов возникают психологические и экономические проблемы. А сила социалистической элиты ашкеназов растет на глазах. Начертав на своем знамени равные