Осушив стакан переслащённого чая одним залпом, он вскочил и бросился к компьютеру. Денис вдруг отчетливо понял, что этот человек (или не совсем человек, а может и вовсе не человек) очень скоро появится в его жизни, не мог он не появиться, потому что с самого начала его вели и делали это очень осторожно и умело. А это означало, что теперь — когда он так близок к переходу в новое измерение своего разума, его ни за что не оставят без присмотра, и он должен быть готов к этой встрече. Необходимо завершить некоторые формальности — отказаться от стандартного и очевидного пути расследования, переложив эту задачу на Павла Вениаминовича, а самому переключиться на что-то новое, пока не ясное, но вероятно, более значимое чем вся его предыдущая деятельность.

Пока компьютер загружался, в его голове уже сформировывался отч-видимомует о своих приключениях в Хийтала. Сухой, формальный, с версиями о том, куда и как именно сбежали Барыгины и Кулаков. К своему отчету он планировал приложить аудиозапись и оставить на этом попытки толочь ступой воду.

В самый разгар его работы зазвонил телефон — на проводе был Родик, и Денису стало немного не по себе.

— Ало, — ответил он, нехотя снимая трубку.

— Ну, здравствуй, друг, — с претензией в голосе отозвался Родион. — Как это понимать?

— Что именно?

— Пропал больше чем на неделю, накопал кучу всего по делу «сжигателей» и ни словом не обмолвился с лучшим другом! — негодовал Родик. — Я звонил, писал, уже хотел было в розыск подавать, а ты, оказывается, в детектива игрался!

— У меня была череда форс-мажорных обстоятельств, мой друг, поэтому я не мог ни с кем связаться. Но теперь я дома и собираюсь пролить немного света на ваше тухлое дельце.

— Говоришь так, будто потерял к нему интерес.

— Отчасти, — согласился Денис.

— Отчего так? — настороженно спросил Родик, помедлив.

— В Карелии со мной происходили очень странные вещи, — разоткровенничался Денис. — Я стал сомневаться в том, что мой подход верен. Или даже не так, не подход, а роль. Я начинаю думать, что, возможно, заблуждался насчёт отсутствия магической подоплёки в этом деле.

— Тебе там что полушария мозга местами поменяли?! — поражался Родик. — Я не узнаю своего рационального друга.

— Понимаешь, там была одна старая финка, я у неё жил, и еще девушка…

— Понятно! — воскликнул Родик, перебив друга. — Ну что ж, как говорится — клин клином вышибают. Пожалуй, я даже рад за тебя.

— Да нет, Родик, ты меня не так понял, — начал было Денис, — эта девушка не вполне девушка… Или нет, я вообще не уверен, что она человек.

— История принимает неожиданный поворот! Что у тебя с ней было?

— Ничего не было. Она спасла мне жизнь и исчезла. Если честно, я хотел бы отыскать её, — проговорил он, чуть помедлив, — но не знаю как.

— Красотка сбежала от заправского разбивателя сердец?! Это что-то новенькое. Впервые в твоей практике, да? Я не удивлен, что она тебя зацепила.

— Да нет же, Родик! — воскликнул Денис, — говорю тебе, это совсем другое. В ней кроится вся тайна этого дела, в той девушке, понимаешь? Она ключ ко всему, она разгадка! И она пропала!

— Спасла тебе жизнь и пропала? — переспросил Родик.

— Именно!

— Да чувак, ну ты и попал, — констатировал Родик.

— Попал я в тот момент, когда принял решение расследовать Катину смерть. Но теперь это всё уже не имеет особого значения, сейчас для меня важно другое…

— И что же для тебя теперь важно? — растерянно спросил Родион.

— Сам пока не пойму, — в тон ему ответил Денис.

— Так, я хочу знать все подробности твоего путешествия — куда ездил, кого встретил, как чуть не погиб. В общем, всё, всё без утайки.

— Я передам всё в подробном отчете, и ещё аудиозапись, она поможет Вениаминычу прижать преступников, — отстраненно ответил Денис.

— Нет, нет, дружище, ты не понял, — возмутился Родик, — я хочу знать всё в мельчайших подробностях, а в особенности то, чего не стерпит бумага.

— Такого там со мной не происходило, — соврал Денис, отчего-то утратив желание откровенничать.

— Не понял, ты не хочешь поделиться новостями с лучшим другом?

— Родя, — взмолился Денис, понимая, что друг не отстанет так просто, — я встал сегодня ни свет ни заря, проехал двести с гаком километров, потом ездил в больницу к Свете, затем ещё по разным бытовым делам, я тупо хочу спать. Не мучь меня, ладно.

— Ладно, — сдался Родион, — но учти, я с тебя не слезу, пока не услышу душещипательную историю лично.

— Договорились, — пообещал Денис и отключился.

Дописывать отчет он не стал, его действительно клонило в сон, а препирания с другом детства, который отчего-то стал утрачивать свою былую значимость, вконец вымотали Дениса. Даже не удосужившись выключить компьютер, он повалился в постель и почти сразу заснул.

Встав на утро отдохнувшим и полным сил, Денис подумал, что надо бы нанести Свете не такой искрометный визит, каким он удостоил её вчера. Всё-таки девушка пострадала из-за того, что он втянул её в эту авантюру с налоговым расследованием, и совесть не давала ему забыться.

Ради этого акта вежливости Денис даже идеально выгладил своё давно небритое лицо и воспользовался одеколоном, но когда он, стоя перед зеркалом, поправлял воротник рубашки, ему позвонили. Этого звонка он ждал и, надо сказать, поразился выдержке Павла Вениаминовича, которого оставил вчера без каких-либо разъяснений.

— Денис, ты обещал содействие в известном тебе деле, — напомнил ему следователь, как только парень снял трубку.

— Я предоставлю вам разъяснения в письменной форме, а запись скину на диск, — пообещал Денис, обуваясь. — Пришлите мне свою почту.

— Это замечательно, но скажи хотя бы в двух словах, что ты накапал.

— Нет, — отрезал Денис, — мне проще написать.

— Как знаешь, — недовольно пробубнил Павел Вениаминович, кладя трубку.

Денис злился, что идет на поводу у старого индюка, но также он понимал и то, что из-за его нерасторопности следствие простаивает. Он разулся, сел за компьютер и докончил свои мемуары, отправив их следователю. Затем, с удовлетворением окинув своё отражение в зеркале, отправился к Свете.

Из реанимации её выписали, так как ожоги были незначительные, а шок, по словам доктора, прошел довольно быстро, хотя Светлана и выглядела подавленной.

Стоя в вестибюле и теребя букетик ирисов, Денис наблюдал за ней в большое незашторенное окно платной палаты, где она лежала совсем одна. У неё были посетители, судя по отутюженным стрелкам на брюках и одинаковым голубым рубашкам, коллеги. Они неуклюже мялись около её койки и, наверняка, изнывали от желания сбежать из этого пропахшего хлоркой и медикаментами острога.