— Нет, — с горечью признался Денис.

— Иногда люди делают очень хорошие поступки, а иногда очень скверные, но мы никогда не можем знать наверняка, что двигало ими в тот момент. Не всегда добро проявленное по отношению к кому-то приносит благо, и наоборот.

У Дениса было много, слишком много вопросов для одного вечера, но все они как в бездну канули, после осознания того, что старик прав. Он не знал свою возлюбленную, но хотел верить в обратное, и это желание рисовало прекрасный образ Катерины в его глазах, тот самый совершенный образ, что он искал в людях с самого детства.

Настало время признаться самому себе, что он готов был оставаться пленником собственных заблуждений, лишь бы дорогие ему люди оставались чистыми и светлыми. Да что там скрывать — он хотел всех людей и самого себя видеть такими. Но реальность, мозолившая ему глаза, вечно разочаровывала парня, и он принял однажды решение стать слепцом. Сознательно принял и запамятовал, как сделал это, но не позабыл исполнить задуманное.

Теперь же его близорукость излечивалась. Мутная пелена иллюзий спадала, позволяя ему разглядеть новую действительность — Вселенную, в которой нет ни горизонтов, ни условностей, где может быть что угодно, а чаще всего невозможное. Мир, в котором добродетельная Катерина, всей душой стремящаяся к величию, по каким-то неведомым причинам погибла, а прожжённый циник, кутила и безбожник Денис выжил, благодаря поддержке мудрых и способных на жертвы людей.

Он не знал, от чего произошло так, а не иначе, но пришел к выводу, что помимо закона, по которому действует эта Вселенная, существует ещё и принцип, и этот принцип намного важнее, именно исходя из него, и действует сам закон. И чтобы разобраться во всех мучающих его вопросах, он должен его уяснить.

В конце долгого и утомительного дня, принесшего Денису больше откровений, чем возможно осмыслить за раз, он наконец-то добрался до своего дома. Наскоро приняв душ и запершись на все замки, он достал из стола некогда распечатанные фотографии Катерины и сжёг их.

Денис понимал, что этот символический обряд не избавит его от тоски по ней, но он чувствовал необходимость освободиться от привязанности к женщине, которой никогда и не было вовсе. При жизни Катерина не смогла пошатнуть скалу его устоявшихся мировоззрений, но её смерть указала ориентиры, по которым необходимо двигаться в новом, незнакомом ему мире, и за это Денис был ей бесконечно признателен.

Проветрив комнату от удушливого запаха гари и избавившись от пепла, он достал из кармана дневник. Шуршащие, исписанные родным подчерком странички, навеивали воспоминания, но Денис бесцеремонно отогнал их, понимая, что мираж возлюбленной не поможет ему постичь принцип и уж точно не поспособствует логическому анализу всего случившегося.

Утопая в сизом табачном дыму и аромате свежего чая, он методично пролистывал страницу за страницей, пока не нашел то, что искал.

«12 (92). Но не допустит Бог-Творец Единый

и Род Небесный гибели Расы…

Возрождение Расы Великой

и пробуждение Духа-покровителя

сынов Рода Небесного

принесет Белый Пёс,

посланный Богами на Святую землю».

Читал Денис Катины выписки снова и снова.

По словам Тропыгина, все легенды и сказания аллегоричны и не стоит воспринимать их буквально, но богатая фантазия Дениса рисовала ему жуткие картины, в которых громадная псина треплет и терзает всех неверных, усеивая Землю трупами.

— Глупости, конечно, — пытался он убедить самого себя, стирая со лба пот. — Все пострадавшие сгорели, ни одного покусанного не было… И все же…

Денис встал из-за стола, прошёлся (так ему лучше думалось), а потом увидел в окне знакомую белую тень. Он метнулся к стеклу и его взгляд встретился со взглядом альбиноса. Странное дело, но он больше не пугал Дениса, скорее наоборот, появление волка вселило в него надежду. Он подумал, что если здесь сам посланник Богов, то, возможно, где-то рядом и его прекрасная спутница, ведь не один же он должен был прийти на Мидгард, чтобы очистить её от скверны. Хотя мысль о том, что Ольга могла выжигать тех несчастных, что искренне стремились соединиться со своими Богами, причиняла Денису боль.

Он внимательнейшим образом осмотрел весь двор, но Ольги не приметил. Зато от него не укрылось странное во всех отношениях исчезновение альбиноса. Мимо гаражей, у которых стояло животное, прошла мамаша с внимательным, шебутным ребятёнком. Увидав здоровенного белого волка, мальчуган тут же потянул маму за рукав, тыча в мохнатого пухлым пальчиком. На удивление Дениса, мама мальчика отреагировала весьма странно: она завертела головой, будто не понимала куда смотреть, хотя прямо перед ней и стоял волк, а потом потащила орущего и сопротивляющегося мальца дальше. Тот же продолжал тыкать своей ручкой в сторону альбиноса, искренне удивляясь тому, что маман его игнорирует. Удивлялся такому поведению и Денис, внимательно следившей за уличной сценой, пока волк не скрылся из виду, пройдя при этом прямо сквозь гараж.

Денис припал к стеклу, отказываясь верить собственным глазам. Он старался высмотреть на заснеженном газоне мохнатую зверюгу, но все было тщетно, волк исчез, растворился, дематериализовался словно призрак!

На негнущихся ногах Денис подошел к столу, сел. Все его тело будто налилось свинцом, даже мысли в голове и те стали тяжелыми и неповоротливыми. Он впадал в немое оцепенение, в совершеннейший ступор. Сидя за чашкой с чаем, Денис механически помешивал в ней сахар, будто размеренные перезвоны могли помочь ему, поменять точку сборки. Конечно, проще всего заподозрить у себя галлюциноз, но тогда Денису пришлось бы признать, что болен, а этого парню делать совсем не хотелось.

— Права была Хельма, ох, как права, — бубнил он себе под нос, понимая, наконец, отчего она не вступала с ним в философские дебаты.

Старая ведьма предупреждала его, что во всем мире начнет происходить нечто не подвластное его пониманию. Мудрая финка догадывалась, из чего проистекает Денисово невежество — он просто смотрел на все вещи, события и явления под исключительно узким углом прагматичности, не желая его расширять. Теперь же он видел, что проблема была не только во фрагментарном восприятии действительности, но и в самом подходе. Он должен изменить сам принцип восприятия, необходимо направить внимание на нечто абстрактное, неявное, и, возможно, даже не воплотившееся ещё в этом мире. Но как это сделать, если ты всю жизнь был прожженным материалистом, и логика для тебя всё равно, что молитва?

Сомневаться в таинственной и эфемерной реальности, которая, наконец, открыла перед Денисом свои врата, уже не приходилось. «Вероятно, — думал он, — и в этих чудесах есть своя логика, но самостоятельно мне её никак не постичь». Денису был необходим вожатый, сталкер — человек или сущность, способная провести его по закоулкам безвременья, где нет ничего определенного, где существуют все вероятности одновременно и только он выбирает, какой из них воплотиться в его мнимо-реальном мире форм.