– Вы прямо бог войны, – прошептал Чигорин с улыбкой. – Что ж, идите. Но помните – действовать нужно бесшумно, иначе конец.

Ласкер дернул усом и сказал:

– Не учите ученого.

– Словарь русских поговорок, – прошептал Пильсбери. – Страница восемьдесят шесть.

Чигорин распахнул дверь, и Ласкер, держа револьверы на изготовку, шагнул в комнату, тускло освещенную четырьмя свечами, вставленными в старинный бронзовый канделябр эпохи Александра Первого.

Двое бородатых мужиков, один постарше, другой помладше, так были поглощены игрою в кости, что не обратили внимания на вошедшего. Оба сидели на полу перед пылающей печью. На ломберном столике в шаге от бородачей лежали пистолет и два кавказских кинжала.

– Твой черед! – сказал один бородач другому.

– Без тебя не знал! – ответил второй и собрал с пола кости. В это момент Ласкер шагнул к мужикам сзади и, приставив к их затылкам дула пистолетов, заявил:

– Пикните – убью обоих!

Бородачи замерли. Затем медленно подняли головы и посмотрели на Ласкера.

– Вот так-так, – пробормотал один из них не столько испуганно, сколько удивленно.

– Попали как кур в ощип, – с усмешкой обронил второй. Он прищурил на Ласкера лукавые глаза и спросил: – Ты кто же такой будешь, мил человек?

– Я тот, кто прострелит вам головы, если вы закричите, – грозно заявил Ласкер.

В комнату вошли Чигорин, Пильсбери и Стейниц.

– Еще трое, – сказал молодой бородач, указывая на них пальцем.

– Да ну? – усмехнулся пожилой. Он осмотрел вошедших и остановил взгляд на Чигорине, приняв его, по всей вероятности, за главного. Потом сказал, холодно щуря глаза: – Зря вы это затеяли, ребяты. Наш хозяин – фабрикант Бостанжогло. Он заплатит любые деньги, но достанет вас из-под земли. Так что лучше покладите обратно то, что взяли, и ступайте с богом. Так оно будет лучше и для вас, и для нас.

– Идите, ребята, – благодушно, почти ласково повторил молодой бородач. – Мы вам мешать не станем. Правда, дядь Прокоп?

– Правда, – ответил пожилой.

Стейниц шагнул вперед.

– Вы, по всей вероятности, приняли нас за грабителей, – сказал он. – Но это не так. Мы пришли сюда не за тем, чтобы грабить. Мы пришли, чтобы…

– Не стоит пускаться с ними в объяснения, – сказал Чигорин. – Просто покараульте их, а я схожу за Анной. Ее комната поблизости.

– Идите спокойно, – ответил за всех Ласкер, по-прежнему держа бородачей на прицеле. – Только постарайтесь не задерживаться.

– Да-да, Михаил Иванович, поспешите, – подтвердил тревожным голосом Пильсбери. – Мне в этом доме немного не по себе. Все кажется, что главные опасности у нас еще впереди.

Михаил Иванович, однако, пропустил его реплику мимо ушей. Он был возбужден и не скрывал улыбки – ведь через несколько секунд ему предстояло увидеть любимую женщину. Подмигнув Ласкеру и ободряюще хлопнув Пильсбери по плечу, он вышел из комнаты через второй вход и скрылся в темени коридора.

Старый Вильгельм достал из жилетного кармашка часы, щелкнул крышечкой и, глянув на циферблат, сказал:

– Через двадцать минут начнет светать.

– Об этом не беспокойтесь, – с ухмылкой заявил ему пожилой бородач. – Вас ухлопают раньше, чем рассветет.

– Не каркай! – строго приказал ему Пильсбери. И пояснил в ответ на удивленные взгляды Стейница и Ласкера: – Словарь русских поговорок. Страница сто пятьдесят восьмая.

Ласкер кивнул и снова устремил взгляд на бородачей.

– Ох, ребятки, и влипли же вы, – сочувственно произнес пожилой бородач.

– Да уж, не позавидуешь вам, – подтвердил, тяжко вздохнув, молодой.

– Он ведь вас не сразу убьет, – грустно улыбнулся пожилой. – Сперва поиздевается вволю. Уши отрежет, пальцы, щепочек под ноготки загонит.

– Да уж, он это дело любит, – подтвердил молодой. – А еще любит фигуры разные на коже вырезать – кресты, круги.

– И шкуру живьем с человека спускать, – добавил пожилой.

Шахматисты переглянулись. Пильсбери сглотнул слюну и тихо спросил:

– Это о ком вы говорите?

– Обо мне! – раздался у него за спиной хриплый, гортанный голос.

– Ну, вот, друзья мои, знакомьтесь – это моя Аня! – объявил Чигорин, вводя в комнату высокую стройную женщину в длинной шубке, наброшенной на грубую шерстяную рубашку. На ногах у красавицы были валенки, которые, судя по размеру, ей одолжила служанка.

Женщина слабо улыбнулась, а Чигорин обвел шахматистов немного удивленным взглядом и спросил:

– Что же вы молчите? Это, в конце концов, невежливо. Господин Стейниц, а вы…

Анна вскрикнула. Михаил Иванович вздрогнул и быстро повернулся к ней. Даже в неверном свете свечей стало видно, как сильно побледнело его лицо. Невысокий скуластый человек с наголо обритой головой держал Анну за волосы. К горлу ее было прижато тускло поблескивающее лезвие кинжала.

– Атайды далшэ! – скомандовал татарин Чигорину неприятным гортанным голосом.

Михаил Иванович не шевельнулся.

– Зарэжу! – пообещал татарин и оскалил желтые, острые, как колья, зубы.

– Лучше сделайте, что он говорит, – посоветовал, сидя на полу и поигрывая револьверами, пожилой бородач. – Целее будете!

Только теперь Чигорин разглядел, что в руках Ласкера ничего нет. Его револьверы каким-то образом перекочевали в лапы бородача.

– Ну! – рявкнул татарин. – Атайды!

Чигорин покорно отошел от Анны на два шага.

– Далшэ!

Михаил Иванович отошел еще. За дверью, ведущей к лестнице, послышались чьи-то шаги, а несколько секунд спустя дверь открылась и в комнату с канделябром в руке вошел Александр Бенедиктович Бостанжогло. Табачный король был одет в мягкий темный халат и войлочные туфли. Его льняные волосики были аккуратно зачесаны набок.

– Здравствуйте, господа! – с сияющей улыбкой поприветствовал он шахматистов. – Я рад, что вы нашли время, чтобы навестить меня. Правда, условия, при которых мы с вами свиделись, несколько необычны. Но, с другой стороны, это даже интересно.

Ни один из четырех шахматистов не двинулся с места и не промолвил ни слова. Бостанжогло пробежал взглядом по их суровым лицам, усмехнулся и протянул руку к бородатому дядьке Прокопу.

– Дай!

Бородач, ухмыляясь, вложил ему в руку один из револьверов. Бостанжогло откинул барабан, глянул в пустые гнезда и усмехнулся.

– Не заряжены. Как я и предполагал. Чей это?

– А вот этого усатого господина, – ответил дядька Прокоп, показывая на немца грязным пальцем.