Он чувствовал что угодно, только не дерзость и не смелость. Ларк стояла рядом, прижавшись к нему, глаза ее время от времени метались по углам, но не встречались с его глазами напрямую. Кинсолвинг и не подозревал, что будет так трудно покинуть эту женщину и ее безрассудную тягу к удовольствиям.

Оказалось, что это куда тяжелее, чем он мог поверить.

– Будь осторожен, Барт, – попросила она. – Это... все это было забавно. Во всяком случае, кое-что.

– Ларк. – он обнял ее. Она казалась холодной и застывшей, точно каменная. Кинсолвинг отстранился. – Мне жаль, что я так испортил тебе жизнь. Что ты теперь собираешься делать?

Она пожала плечами:

– Я могла бы ненадолго отправиться домой. Могу быстренько слетать на Землю и попробовать найти Арона. Он... ему должны были сообщить о Рани. И потом – это же ее корабль.

Кинсолвинг не стал спрашивать, что скажет Ларк Арону дю Лонгу о смерти его сестры. Что бы она ни поведала Бартон Кинсолвинг будет играть не последнюю роль в ее рассказе. И у него появится еще один рассвирепевший враг который будет его выслеживать.

Те, которые держали его на планете-тюрьме, хотели заполучить его и за побег, и за преступление, которое послужило причиной ссылки. Межзвездные Материалы, должно быть поручили Камерону искать Кинсолвинга. Гамильтон Фремонт, кажется, не тот человек, чтобы поверить в его отдаленную гибель. Он потребует доказательство смерти Кинсолвинга. Просто «несчастный случай» в гиперпространстве не удовлетворит председателя ММ. Бартон слегка улыбнулся. Это не может удовлетворить никого из директоров. Любая группа, способная на то, чтобы разработать и начать выполнять план, ставящий целью уничтожение множество рас, должна быть безжалостна.

– Скажи брату Рани, что это был несчастный случай, что мы ничего не могли сделать.

Кинсолвинг понимал, как неуклюже и бестолково это звучит. Он пытался придумать что-нибудь еще, но корабль слегка покачнулся.

Ракета-челнок причалила к магнитному кольцу, окружающему воздушный шлюз. Пора было выходить.

– До свидания, Барт, – попрощалась Ларк.

Она повернулась и заторопилась прочь, прежде чем он успел ответить. Шлюз открылся, чтобы пропустить внутрь до странности хрупкого сложения местного жителя. Скафандр этого существа состоял из крупного пластикового пузыря с четырьмя вытянутыми перчатками, каждая из которых окутывала волосатую ногу. Паучья голова, напоминавшая пародию на человеческое лицо, покачивалась из стороны в сторону. Кинсолвинг истолковал этот жест как нетерпение. Он поспешно снял скафандр с крюка сбоку от люка. Этот скафандр оказался еще меньше, чем тот, который Кинсолвинг надевал, когда чинил охладительные трубы.

Кинсолвинг устремился вперед неуклюжей походкой и протиснулся мимо паукообразного существа в челнок. Там он огляделся и не увидел ничего похожего на ложе, компенсируюсь ускорение. Паукообразный поднял ногу и указал на кольца, вделанные в плиты палубы. Бартон не сразу понял: предполагается, что он ляжет и ухватится за эти кольца. Паук тяжело откинулся назад и просунул все четыре ноги сквозь металлические кольца. Внутри своего пузыря он сжимал регулятор расстояния в неожиданно крошечной руке с розовыми пальцами, которая всовывалась из складки в его теле.

Шлюз закрылся. Палубы задрожали от прилива энергии. Челнок рывком отошел от «Фон Нейманна» и начал опускаться на поверхность планеты. Кинсолвинг подивился тому, что здесь пассажиров с орбиты опускают на планету совершенно иначе. Ни один гуманоидный мир не использовал челноки, в которых не имелось воздуха. Обитатели же Зета Орго-4, казалось, не видели никакого вреда в том, что и пилот, и пассажир находились в вакууме на всем пути.

Кинсолвинг приподнял подбородок и включил радио в скафандре.

– Долго ли до приземления? – спросил он.

В течение нескольких секунд он считал, что паук не расслышал или не понял его. Кинсолвинг собрался повторить свой вопрос, когда паук сказал:

– Не разговаривать. Отвлекает пилота.

Волна давления чуть не расплющила Кинсолвинга. Он изо всех сил боролся с неистовой силой ускорения. И так же неожиданно, как эта волна нахлынула, лишний вес покинул его грудь. Только кольца, в которые он неистово вцепился, уберегли его от того, чтобы не поплыть свободно. Затем началось торможение.

Весь этот промежуток времени паук стоял, уцепившись длинными когтями за кольца. Его ноги слегка сгибались, но, кроме этого признака, Кинсолвинг не видел ни малейшего намека на то, что паук ощущал резкое маневрирование челнока или силы инерции, когда ракета быстро переходила с одного направления на другое.

Послышался громкий шипящий шум, усилились толчки. Закупоренная кабина не могла сдержать нагревающуюся атмосферу или ракета была устроена так, чтобы допускать внутрь горячие газы. Температура воздуха поднималась, скафандр Кинсолвинга прилип к телу и излучал жар. Несмотря даже на то, что жара циркулировала внутри челнока, воздух вокруг Кинсолвинга, казалось, закипал. Пот так и струился по его телу, щекотал, лицо чесалось и горело.

Инженер потряс головой, чтобы очистить от пота глаза. У паука таких проблем не было. Он стоял твердо и управлял ракетой. Толчок, означавший столкновение с почвой, оказался мягким, точно это перо упало на подушку. Кинсолвинг мучительно зашевелился, сочленения отказывались функционировать после жестокого обращения, которому они подвергались при посадке.

– На выход, – скомандовал паукообразный.

Паук дважды дернулся и освободился от скафандра. Оставив на палубе пластиковую кожу со спущенным воздухом, он, ковыляя, вышел из люка.

Кинсолвинг потряс головой, чтобы прочистить ее. Паук шел так, как будто это он был слабым и неспособным поддерживать собственный вес, но ведь Бартон видел, как тот противостоял ускорению, которое старшего инспектора чуть не расплющило. Потягиваясь, постанывая от боли в суставах, Кинсолвинг вылез из своего скафандра. Через открытый люк дул прохладный ветерок.

Бартон добрался до края шлюза. Никакой лесенки, никаких ступенек, чтобы облегчить спуск к земле.

– Есть какой-то способ, чтобы мне спуститься? – закричал он, обращаясь к члену наземной группы. От земли его отделяло метров пять. Кинсолвинг не хотел расшибиться насмерть. Другие более чем охотно обеспечат это, если ему в голову придет мысль о самоубийстве.

– Давайте. Торопитесь. Скоро эта ракета опять должна взлететь. Нечего колебаться. Ну!

Стоящий на земле паук помахал мохнатой ногой таким же движением, как это сделал бы землянин. Кинсолвинг сел на край, повернулся и повис, вцепившись пальцами в острый край люка. Он повисел, качаясь, потом сделал паузу – и отпустил люк. Тяжело упал, покатился и принял сидячее положение. Гравитация здесь оказалась близкой к той, к которой он привык и на Земле, и на Глубокой, и он рассчитал достаточно хорошо, чтобы не повредить себе.

Инженер почистился и пошел. Он столкнулся с тем пауком, который призывал его спуститься.