Тем не менее он полагал, что женщина миссию выполнила и вернулась к своим обычным делам. Вряд ли столь скверно финансируемая организация, как Интерпол, может позволить своему сотруднику пребывание в дорогом отеле. Потом Вернер сказал себе, что его поиски были довольно поверхностными: он копнул недостаточно глубоко. Поэтому он снова и без всякого труда взломал сервер Интерпола и наткнулся на секретный архив. Ему потребовалось менее десяти минут, чтобы взломать и его. Возможно, он справился бы и быстрее, но нужно было еще загрузить программу, которая стерла бы все следы его присутствия. А потом он нашел информацию, которая напугала его до чертиков. Настоящее имя Кристы — Кейт Шумейкер. Вернера захлестнули мрачные подозрения.

Он позвонил другому агенту, которого запросил для работы над своей операцией. Тот был полной противоположностью Беаты: бывший русский боксер, которого Вернер вытащил из чешской тюрьмы. Теперь Вернер поручил ему Кристу, приказав следить за ней, пока она остается в Праге. Боксер должен был докладывать Вернеру обо всем, что делала Криста, и обо всех, с кем она встречалась, ничего не упуская.

После разговора с агентом Вернер задумался о том, почему до сих пор не звонил Иствуд, и решил активировать свою программу слежения. Телефон лежал в доме Иствуда. На Западном побережье было три часа утра, поэтому Мартин Иствуд, возможно, спал. Вернер открыл файл с записями программы, следившей за Иствудом, прослушал телефонные звонки босса. Ничего интересного он не услышал. Затем ему пришло в голову проверить, что происходило в доме техасского миллиардера до и после похорон. Он просмотрел записи всех восьми камер, установленных в огромном поместье Херста.

Сначала там собралось множество людей, непрерывно общавшихся между собой. Иствуд вел себя как хозяин, держался возле жены покойного и детей четы. Встреча с тремя членами организации, выбиравшими наследника для Совета, должна была состояться в день похорон, и Вернер знал об этом. Кроме того, ему было известно, в какой комнате пройдет эта встреча. Установленная в ней камера автоматически переключалась на инфракрасный режим. То, что в реальной жизни занимает часы, на быстрой перемотке можно просмотреть за несколько минут. Комната была пуста и погружена во тьму.

В какой-то момент загорелся свет. Подобно кошке, до предела сузившей зрачки, камера тут же переключилась на режим естественного освещения. Трое выборщиков собрались за столом. Иствуд вошел в комнату вскоре после них. Это было грубое нарушение протокола. Ни один член Совета не имел права вмешиваться в процесс принятия решений другой группы, особенно когда та назначала нового представителя. Вернер выключил все остальные камеры. Увеличив изображение на той, которая интересовала его, до размеров всего экрана, он включил звук. Мартин попросил присутствующих отложить назначение на несколько дней. Возможно, это покажется им довольно необычным, хотя подобные вещи в истории уже случались, но они могут поддержать человека со стороны. Кроме того, Иствуд добавил, что неудобства, связанные с этим вмешательством, будут заключаться для постороннего человека в том, что он лишится анонимности, поскольку за его назначение придется голосовать всему Совету целиком. Такова особая процедура.

Итак, Мартин ему солгал. Разозлившись, Вернер выключил компьютер. Все решено. Мартину остается лишь завершить то, что он пообещал. Что же до Вернера, то ему придется лично вмешаться в происходящее, чтобы ускорить события.

— И вы не видели того, кто совершил все эти убийства? — поинтересовался Ледвина, хотя прекрасно знал ответ.

Чарльз покачал головой. Ледвина долго и пристально смотрел на него, а затем направился обратно к своему креслу, чтобы взять папку, из которой прежде достал фотографии. Выбрав последнюю, он мгновение поколебался, переминаясь с ноги на ногу.

— И вы не знаете, что произошло в поезде?

— Я видел носилки с накрытыми телами. Что же до остального…

— Мы нашли убийцу в канаве, мертвого. Его убили выстрелом в спину с очень близкого расстояния. На его одежде мы обнаружили следы крови всех трех жертв. Хотите взглянуть на фото? Возможно, вы узнаете его.

Чарльз произнес:

— Нет, спасибо, — и прикусил язык. Чуть не сказал, что достаточно навидался трупов за последние несколько дней.

Комиссар отметил его заминку, но решил, что лучше не давить. Не верилось ему, что почтенный профессор способен убивать людей подобным образом. Ледвина подошел к Чарльзу, держа в руке фотографию. Взяв ее у комиссара, тот увидел дом, в котором размещался полицейский участок, откуда они с Кристой бежали, а точнее, откуда их выпустили. На стене виднелась четкая, резкая тень с невообразимо длинными когтями. И, насколько он мог судить, у нее были металлические зубы, которых вообще-то нельзя различить в тени.

— Фотографию обработали, — сказал Чарльз. — Настоящая тень…

— …не может так выглядеть, — закончил за него комиссар. — Знаю. Но дело в том, что фотографию совершенно не обрабатывали. Ее — в точности такую же — извлекли из телефона сына начальника полиции, который до сих пор находится в больнице и пребывает в состоянии шока.

— Значит, это проекция. Розыгрыш.

— На фотографии не видно, есть ли кто-то поблизости. И вы заметили еще одну странность, не так ли?

Не говоря ни слова, Чарльз вгляделся в изображение. Он знал, что последует дальше.

— Нет ничего, что могло отбросить эту тень. Источником света, очевидно, является вот эта лампа. — Комиссар обвел ее маркером. — Тень должен отбрасывать человек или другое существо, стоящее между источником света и стеной.

— И вы всерьез думаете, что мы имеем дело с вампиром — точнее, с тенью вампира? Насколько мне известно, вампиры как раз не отбрасывают тени.

— Действительно, до сих пор так и считалось.

— Вы хотите сказать, что мир перевернулся и что больше не существует типичных вампиров, которые не отбрасывают тени? Что, кстати, вполне логично, ведь вампир — это не живое существо, а нечто вроде духа. Теперь же у нас есть тень, но нет вампира. Как-то это все не вяжется.

Ледвина молча задумался. Нужно было решить, что сказать и двигаться ли дальше. Однако он был уверен в том, что Чарльз знает больше, чем говорит, а стало быть, нужно заставить его расколоться. Интеллектуалы часто попадают в ловушку собственной гордыни, поэтому лучше всего атаковать профессора на его же собственном поле.

— Я читал ваши книги, и мне ясно, что вы не имеете ни малейшей склонности к сверхъестественному. Вы холодны, как жаба.

Подобное сравнение Чарльзу не понравилось, и он съежился, по спине пробежали мурашки. Ледвина заметил его реакцию.

— Вы ошибаетесь.

— Извините, если я выбрал неудачное сравнение. Я хотел сказать, что ваше отношение диаметрально противоположно изучаемому вами феномену.

— Для критических суждений необходима дистанция. Я уверен: опыт подсказывает вам, что, привязываясь к кому-то в ходе расследования дела, вы лишаетесь возможности выдвигать объективные суждения.