– Вы не сожжете дом с живым человеком!

– Конечно, нет! – охотно согласился Кот. – Вся наша деятельность направлена исключительно на защиту людей. Но дело в том, что ты не настолько человек, насколько кажешься.

Влада почувствовала, как у нее похолодели кончики пальцев: реальная или вымышленная, у Кота появилась причина сжечь дом вместе с ней. Прямо сейчас.

– Искатели, девочка, – тоном терпеливого учителя продолжил Кот, – это полулюди-полусемарглы. Согласен, – он вытянул руку с сигарой перед собой, словно предупреждая возражения Влады, – люди они больше, чем семарглы. Но в их роду тоже был крылатый. Понимаешь ли, природа позаботилась о себе. Чтобы семарглы не плодились, как кролики, она сделала гены семарглов рецессивными. Короче, у папы-семаргла и мамы-человека обычно рождается человек, и обычно – мертвый. Но однажды, спустя годы, десятилетия или даже столетия, ген семаргла может выстрелить, и тогда получается Искатель. – Кот присел возле Влады на корточки. Дуло смотрело прямо ему в сердце. – Поэтому Искатели так хорошо чувствуют семарглов. Поэтому на них не действует внушение. Поэтому они так молодо выглядят, у них превосходное здоровье, отличные зрение и слух, они привлекательны и их красота не увядает очень-очень долго, намного дольше, чем у обычных людей.

– Жжение во рту… – Влада машинально провела рукой возле губ.

– Да, девочка.

Она сглотнула ком в горле.

– Оцепенение перед опасностью?

– Вариация на тему концентрации семарглов. – Взгляд Кота, тон его голоса выражали глубокое сострадание. – Поэтому я имею полное право убить тебя, Влада.

Едва он закончил фразу, как крыса на его плече взвизгнула. Кот выхватил у Влады ружье и, пережав ей горло рукой с сигарой, прижал спиной к себе. В следующую секунду посреди холла появились Стефан и Марк. Они возникли, словно из ниоткуда – и тело охотника сжалось в пружину. Наставляя ружье то на одного, то на другого, Кот, такой бесстрашный, бескомпромиссный, Кот, который потратил всю жизнь на ненависть к семарглам, стал торопливо, прижимаясь спиной к стене, продвигаться к выходу.

– Мне очень, очень страшно, – приближаясь, сказал Стефан. – Ты же можешь испортить мне рубашку.

Не опуская ружья, Кот дважды ударил локтем в дверь и, когда она отворилась, попятился через порог.

– Влада останется с нами, – сказал Марк.

Кот медлил доли секунды. Еще шаг – и он окажется под защитой охотников, но семарглы не дадут ему сделать этот шаг вместе с девушкой – единственным козырем в их рукаве. Кот оттолкнул пленницу и захлопнул за собой дверь.

– Ты в порядке? – прозвучал на ухо мягкий голос Марка.

Да, Влада была в порядке, потому что Кот сбежал из ее дома, потому что Марк находился рядом и потому что еще не случилось ничего непоправимого. И – нет, она не была в порядке, потому что за дверью стола армия охотников, а у Кота больше не оставалось ни одной причины сохранить жизнь тем, кто остался под этой крышей.

– На балкон! – вместо ответа выдохнула Влада.

Она почувствовала то, о чем животные, взбудораженные близостью Марка и Стефана, не могли предупредить охотников: приближались семарглы. Их было намного меньше, чем ожидалось, всего около двух десятков, но вместе с ними появилась надежда, что результат сегодняшней ночи еще не предопределен.

Влада бросилась к перилам.

– Последнее предупреждение! – сказал Кот, опираясь о ружье, и поднес сигару к губам. Оставалась пара затяжек.

Из людского моря черных силуэтов с красными полосами отделились несколько человек с канистрами и стали поливать стены Дачи. Вслед за ними сквозь ряды солдат пробился Стас. Он с ужасом посмотрел сначала на мужчин с канистрами, потом – на Владу – и бросился к Коту.

– Ты не можешь сжечь дом, там живой чело!..

Он не договорил: Кот со всей силы ударил прикладом ему в лицо.

– Девочка, твое последнее слово, – предупредил охотник.

Влада изо всех сил сжала перила.

– Послушайте! – начала она, и ей показалось, что все остальные звуки смолкли. – Те, кого вы называете семарглами, немногим отличаются от вас. Многие из них никогда никого не убивали! То, что они питаются нашим теплом, не их выбор!

Влада перевела дух, она видела: семарглы окружили охотников и стали сжимать кольцо.

Кот спокойно сделал затяжку.

– Охотники! – радостно продолжила Влада. – Вы же не истребляете всех змей, если одна из них убила человека. Тогда почему вы хотите истребить всех семарглов? У них есть имена. У них были матери… – она не успела договорить: Кот, докурив, бросил сигару на землю, и бензиновая дорожка вспыхнула.

Остальные события происходили так быстро, что сознание едва успевало их фиксировать.

Стены Дачи воспламенились, в окна и на балкон полетели гранаты, раздались хлопки, едкий дым проник Владе в горло. Потом Марк смел ее с балкона, громыхнул выстрел, следом – шквал выстрелов. Влада почувствовала сильный толчок, мгновение она провела в свободном падении, а затем ее перехватили другие руки. Марк упал на землю. Над ним тотчас же сомкнулись черные спины с красным рисунком.

Это было слишком по-человечески – чувствовать то, что чувствовал он. Отчаяние. Глухое и злое. Настолько сильное, что хотелось кататься по земле, грызть ветви и царапать ногтями кору елей. Но Стефан только сильнее сжал челюсти. Спокойно, очень аккуратно он расправил манжет рубашки, которая выглядела так, словно Стефана в ней избили розгами, а затем закидали комьями грязи.

Физическая боль быстро прошла. Но остались чувство отчаяния, лохмотья. И жажда мести. С отчаянием, несомненно, он скоро справится. Рубашку заменит в ближайшей деревне. Но утолить жажду мести было не так просто. Стефан даже представить не мог, где теперь искать Кота и Марию.

Поляна, на которую с пригорка смотрел Стефан, едва различимая в безлунную ночь, теперь мало напоминала место стоянки Охотников. Опустевшие бараки мутнели черными пятнами, словно гигантские хищные птицы. Ни огня. Ни движения. Стефану казалось, спустись он на поляну, там не отыщется даже следов ботинок охотничьей армии. Ее собранность и скорость перемещения вызывали уважение к командующему. И еще больше обостряли жажду мести.

Стефан сжал кулаки, крепко, до боли от вонзившихся ногтей, и медленно их разжал. Затем прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Сердце неистово колотилось, напряжение требовало выхода: безудержного бега, безумного крика. Но уступить – в данном контексте – означало сдаться. Дать волю чувствам – потерять драгоценное время, когда он еще что-то мог предпринять.

Итак, Мария.

Ночь. Тепло. По лесу, остывшему после знойного дня, расползался запах мха и сосновой смолы. По такому лесу Мария уходила от него после прощания, а Стефан просто смотрел ей вслед, не представляя, в чем она оказалась замешана…