— Хорошая идея. Позвони ему, а заодно и хорошему адвокату. Он тебе понадобится, когда начнут задавать вопросы, — у нее противный, полный насмешливого презрения голос.

— Я знаю врача, который не болтает, — он вглядывается в мое лицо. — Ты в порядке?

Марта вмешивается:

— Она в порядке. Почему бы тебе не свалить и не посмотреть телик?

Глубоко внутри себя я произношу: Она убийца. Она убьет меня. Тут я понимаю, что сказала это вслух.

Марта крутит пальцем у виска и закатывает глаза, чтобы показать, что я тронулась умом.

— Я же велела тебе пойти посмотреть гребаный футбол, — жестко приказывает она Джеку, как будто он полностью в ее власти.

Он смотрит на меня, а потом очень медленно тащится в гостиную. Марта поспешно ведет меня в столовую.

— Вот где это случилось. Твой отец мне рассказал. Вы с мамой, братом и сестрой были здесь. Вы устроили небольшую вечеринку в честь твоего пятого дня рождения. Твой отец опоздал, потому что занимался со мной любовью в гостиничном номере.

Хватит! Пожалуйста, пусть она замолчит!

Она не замолкает.

— Пока мы лежали в постели, он умолял меня сбежать с ним и говорил, что не может жить без меня. Конечно, я отказалась. У него были семейные обязательства. Да и в любом случае я была лучшей подругой твоей матери, ты знала об этом?

Прекрати! Прекрати!

— Представь себе, твоя мать жаловалась мне на то, что твоего отца постоянно нет дома, и делилась со мной своими подозрениями о том, что у него роман. Она чувствовала, что я единственный человек, на которого она может положиться. Она даже пригласила меня на твой пятый день рождения. Только представь! Любовницу ее мужа, которая, как она думала, была единственным человеком, которому она могла доверять, ее ближайшей и любимой подругой. Жаль ее, правда? Она в сущности была мужиком в юбке, твоя мать. Так что я не могла сбежать с твоим отцом. Я не могла этого сделать, даже несмотря на то, что он обожал меня, как и доктор Уилсон и все остальные. Конечно, я должна была объяснить ему это мягко, но я жестокая женщина, которая любит ломать мужчин. И когда этот сломанный мужчина вышел из номера отеля, в его глазах читалось желание убивать.

Я осматриваю столовую. Она тихая и неподвижная. Стулья и сервант неподвижны.

Голос Марты, словно зов сирены, не оставляет меня в покое.

— Он вошел через парадную дверь и подарил тебе подарок, а потом потянулся за ножом для торта и насмерть зарезал твою мать у тебя на глазах, а потом погнался за остальными наверх, размахивая ножом. Ты помнишь?

Я действительно помню. Она права. В этой тихой комнате я все вспоминаю. Обхватившая меня рука Марты напоминает о руках другой женщины, которая обнимала меня в тот день. Она пела «Раз, два, вот моя туфля», когда надевала на меня праздничное платье. Моя любящая мама, которая подготовила вечеринку в честь моего пятого дня рождения. Я помню детей, тех безликих детей — моих старших брата и сестру. Я помню нож для торта и помню, как за мной гнались. Я помню кровь и крики детей. Я помню ужас. И я помню, как пряталась под кроватью. Все так, как говорит Марта.

Кроме одного.

— Нет, все было не так. Ты стояла у входной двери в тот день, Марта. Та женщина кричала, а ведь ты не кричишь, не так ли? Ты пришла сюда не для того, чтобы кричать. Ты пришла сюда в тот день, когда мне исполнилось пять, чтобы сказать что-то моей маме. Я слышала, как кричала женщина, — ужасная, чудовищная правда вырывается наружу. — И после того, как ты это сказала, а затем ушла, она пришла сюда и попыталась убить нас. Она погналась за нами наверх: вот когда кричали дети. Это были мы. Я. А потом она покончила с собой… А когда мой отец вернулся домой, он тоже закричал, увидев, что произошло. Вот что случилось.

Я киваю, как будто я пьяная и вот-вот упаду.

— Вот что случилось. Что такое ты сказала моей маме, из-за чего она захотела убить нас всех? Что ты ей сказала? Про вас с отцом? Что ты пришла к нам домой из отеля, где занималась с ним сексом? Вот что ты ей сказала? Об этом? Ты ведь знала, какая хрупкая у нее душа. Ты пыталась остановить ее или просто бросила любимую подругу, когда сделала свое злое дело?

Марта ничего не говорит. Она не говорит, что я права. Но и не говорит, что я неправа. Я чувствую дезориентацию, но словно она не от наркотиков. Возможно, в воде не было достаточно ЛСД, чтобы вызвать настоящие глюки.

Марта вздыхает.

— Почему бы тебе не спросить у них?

— У кого?

— У доктора Питерса, его жалкой обезумевшей жены или твоих братьев и сестер? Почему бы тебе не спросить у них?

Я ошеломленно смотрю на нее. Эта женщина с ума сошла.

— Они умерли, вот почему.

— Ты тоже умерла. Мертва с того самого дня. Ты — ребенок, который потерялся во времени. Так говорил твой отец, когда я разрешила ему жить в той комнате в его собственном доме: «Я должен был умереть вместе с остальными, и Лиза тоже должна была умереть, тогда все разрешилось бы».

Я ей не верю. Нет. Это неправда.

Она крепко обнимает меня за талию и выводит из столовой. Я по своей воле иду с ней по коридору и поднимаюсь на два лестничных пролета в свою комнату. Я бесстрастно наблюдаю, как она тянет прикроватную тумбочку через всю комнату, забирается на нее и распахивает мансардное окно. Подтягивается на руках и вылезает на карниз снаружи, где умерла Бетти. Мысленно я нахожусь где-то в другом месте, но не знаю где. Я думаю, что она покончит с собой, но мне все равно. Меня больше не волнует смерть, с меня хватит. Она подает мне руку через окно. Собирается убить нас обеих или, может быть, только меня. Но мне все равно. Я вылезаю из окна.

— Перед тем как бросить тебя на Эдварда и Барбару, твой отец сказал тебе, что твои мама, брат и сестра отправились на небеса, чтобы быть со звездами, — тут она указывает вверх на черное небо. — Давай же, иди и спроси их. Иди и спроси их, что случилось. Будь мужчиной, которым твой отец никогда не был. Иди и спроси их. Не будь слабой. Слабость мне противна. Теперь тебе все равно ничего не остается, кроме как быть с ними.

Конечно, она права. Я смотрю через край карниза в темноту. Но теперь, когда я знаю правду, я хочу жить. Я больше не хочу темноты.

Я оглядываюсь назад. Думаю о том, чтобы вернуться. Она не убьет меня, это я знаю. Пока я думаю об этом, я замечаю Джека, который на меня уставился.

Он говорит Марте:

— Какого черта ты делаешь? Возвращайся обратно сейчас же.

Марта усмехается:

— Да пошел ты, идиот. Она думает, что умеет летать. Хочешь, чтобы я оставила ее здесь одну?

— Нет, я хочу, чтобы вы обе вернулись сюда, — он тянется, хватает меня за руку и пытается затащить внутрь.

Мы боремся все втроем. Но я не могу сказать, кто кого тянет и зачем. Марта держит меня за руку. Она пытается притянуть меня к себе или подталкивает к открытому окну? Джек крепко вцепился в меня рукой, а я в свою очередь пытаюсь удержать Марту. На самом деле я отталкиваю ее от себя или тяну внутрь?