Никто в мире толком не занимался сообщающимися реальностями, статьи Горенкова представлялись наиболее достоверными. В феврале электропочтой Славка получил от Семена Денисыча статью, предназначенную «Научным запискам Новгородского университета», озаглавленную «Некоторые гипотезы касательно физического существования альтернативных реальностей». Там были описаны результаты нескольких вылазок самого Горенкова к местам сообщения реальностей и поставленные там довольно примитивные опыты, которые, конечно же, для науки представляли мало интереса, поскольку ничего не доказывали. Но Славке не надо было ничего доказывать, он получил в руки средство осуществления своего собственного перехода через портал и начал подготовку.

Прежде всего написал Ахмату, что хочет навестить его, поохотиться, порыбачить, все такое, и получил ответ в духе, что он сам и Агай будут рады его приезду в любое время. А озерные зеленые щуки особенно сильно обрадуются, если Славка приедет в марте или апреле. К марту Славка выучил присланную статью почти наизусть, подал в институте прошение об академическом отпуске по семейным обстоятельствам, написал в Чуйки, что намерен податься на некоторе время к отцу, и отправился на уфимском поезде на восток.

В промытых стеклах вагонных окон убегали назад города, леса, поля, дороги. Славка смотрел и думал, что, если все получится, он увидит их уже не такими красивыми и праздничными.

Ахмат ждал его на станции. В том же самом треухе и с такой же улыбкой до ушей. Славка увидел старого приятеля и сам заулыбался. Да и в самом деле обрадовался.

В улусе гостя тоже ждали. Прямо настоящий пир устроила семья Ахмата по случаю приезда дорогого гостя издалека. Баранина и говядина, конина и нежные куропатки, осетры и щуки гордо возвышались на столе. Ягода моченая и квашеная, грибы, соленая черемша — все, чем богат таежный край. Конечно же, почтили гостя и каймаком, и айраном, и соленым катыком, и свежайшими лепешками. И в сластях не было недостатка, мед водился свой, легкий и прозрачный, как будто только что выгнанный из сот.

Славка затосковал, что придется обидеть такого хорошего приятеля своим исчезновением. К мысли, что и для родных он пропадет навеки, он уже притерпелся.

В один из дней Славка попросил у Ахмата его вездеход, сказал, что хочет покататься один, и отправился по знакомой дороге к месту когдатошней катастрофы.

У знакомого до боли изгиба дороги он затормозил, заглушил движок и спустился по откосу, ломая блестящий на солнце наст и увязая по колено в ноздреватом, как сыр, мартовском снегу. Приметный булыган сидел как бы в обтаявшем кратере. Он был странно теплый, как помнилось Славке, из-под него даже торчали одинокие зеленые былинки. Эксперимента с термометрами Славка производить не стал, незачем было. Разница наружной и вблизи портала температур не интересовала его с точки зрения фиксации в лабораторном журнале. Славка вытащил из кармана два одинаковых, проверенных на идентичность хода секундомера, включил оба и один положил на теплую серую поверхность камня, а другой — в карман.

Теперь надо было подождать с час, чтоб проверить, есть ли разница в течении времени снаружи и вблизи портала. Точные значения Славку тоже не интересовали. Разница в несколько миллионных долей секунды должна была проявиться в течение примерно часа, если портал актуален.

Славка сидел на выступающей из снега коряге, держа руки в карманах, прикрыв глаза и даже ни о чем не думая. Ему, как всегда, когда он решился и начал действовать, стало легко на душе. Он наслаждался покоем, скрипом деревьев в отдалении, мартовским солнышком. Секундомеры после остановки показали то, что ему было надо.

Потом он не спеша поднялся обратно к дороге. Ему осталось только разогнать вездеход, чтоб обеспечить свой переход энергетически. Он помнил, что даже полусотни верст в час вполне достаточно для прорыва мембраны.

Он подождал, пока движок нагреется и наберет обороты, с нежностью погладил изогнутый руль и золотистый с конскими головами бензобак. В той России нет таких машин. И решительно надавил валенком акселератор. В голове было пусто и как-то щекотно. Мотор ревел, Славка несся по не однажды мысленно отработанной траектории к откосу.

Последней мыслью было: зато валенки там точно такие же.

Он сжал зубы и закрыл глаза.

9

— Семе-он… Слышь, Семен? Семе-о-он…

Кто-то монотонно повторял имя какого-то Семена. Мешал спать. Славка хотел матернуть мешающего и перевернуться на другой бок.

И вдруг его пронзило. Это же он Семен. Кличка такая у него в роте. Он же один в роте деревенский, Славка Самойлов. А есть еще Славка Юченко из Белой Церкви по кличке Хохол и Славка Демидов из Орла по кличке Демид. Он рядовой железнодорожных войск, находится в Уфимской области на разгрузке щебенки с Витькой по кличке Череп.

Он рывком сел, открыл глаза, увидел выше себя железнодорожную насыпь, с которой скатился, случайно оступившись в вагоне со щебенкой. Поодаль торчал какой-то валун, а рядом был Витек. Тот, который Череп.

«Слава богу, не об камень. Жив. Но грязный весь. Какая-то ерунда привиделась», — думал Славка какими-то обрывками.

И еще одна мысль мелькнула и пропала: «Получилось».

Гудение в голове прекратилось. С лица Черепа сошло выражение обеспокоенности, и он привычно заухмылялся:

— Слышь, Семен. Ты как из вагона выпал, я думал, убился на хрен, а ты ниче. Мож, с пару минут повалялся. Ух ты здоров, Семен.

— Гы-гы, — передразнил Славка, — нечего скалиться. Повезло просто, мог бы убиться. И порода наша крепкая.

И полез по откосу к гадскому вагону, который разгружать еще и разгружать.

«Ничего, — подумал Славка, — дембель неизбежен, как восход солнца».

И почему-то: «Мое от меня никуда не денется».

Перед тем как опустить глаза и уже вгрызться наконец в сырую и скользкую щебенку, Славка запрокинул голову вдохнуть холодного ветра и увидел между сплошными серыми тучами длинный разрыв и в нем синее-синее небо.

Эпилог

Майским вечером 2… года, вернувшись с празднования Дня пограничника во Дворце культуры имени Ленина, где он выступал с речью перед концертом, депутат воронежской городской думы от Аграрной партии Вячеслав Самойлов, инженер-механик по первому образованию, ткнул в кнопку электрического чайника на кухне, включил телевизор, и в обзоре новостей культуры лицо что-то увлеченно рассказывающего человека показалось ему знакомым. У рассказчика на экране был совершенно седой ежик волос на голове и седая короткая борода.

«Доктор исторических наук, писатель-фантаст Семен Денисович Горенков», — прочел Вячеслав Самойлов бегущую строку внизу изображения. Нет, кто-то незнакомый. Заливает про параллельные миры. Самойлов усмехнулся. В такую ерунду он не верил и вообще не интересовался фантастикой.

Два приятеля юности встречаются на приеме у кардиолога в больнице Каплан. Не виделись лет пятьдесят, говорить особенно не о чем, слишком разная была прошедшая жизнь. Один пацаном приехал в Израиль, учился в школе, воевал, учился потом в университете, участвовал в студенческих волнениях начала 70-х, женился, отец троих, дед пятерых, трое из тех пятерых уже сами в армии служат, один в Америке, еще один в Австралии. Старший сын командует его проектной конторой.