— А почему ты не восстановишь свои силы от солнца? — спросила я, отгоняя прочь мрачные мысли.

— Не хочу навредить тебе, — спокойно ответил Марк, но я-то почувствовала, как сжалось от боли его сердце.

— Я в порядке. Ночью почти не спала, так что смогла восстановить силы.

— Но не все. Теперь это будет намного тяжелее.

— Почему?

— Потому что теперь ты восстанавливаешься не только внутри себя, но и внутри Марка, — встряла в наш разговор Мира. — И энергии нужно время, чтобы наполнять вас обоих. Это сложнее.

— А мне казалось… что теперь её может вместиться гораздо больше.

— Это обманчивое ощущение. Ты чувствуешь пустоту не своей энергии, а Марка. Поэтому тебе кажется, что лунной может вместиться гораздо больше, но это совсем не так. Колдуя, вы тратите столько же энергии, сколько и обычно. Только она теперь усилена взаимодействием лунной и солнечной. Но по факту ни количество энергии, ни её изначальные свойства не изменились.

— Но ведь я теперь тоже могу колдовать! А раньше не могла. Это ведь контракт изменил?

— О, нет, дорогая моя. Ты и раньше могла колдовать. Просто не делала этого.

— Нет, я пробовала. Марк пытался научить меня создавать защитный доспех солнечной силой, но у меня не получалось. А во время драки, после контракта, я смогла создать целую стену вокруг нас!

— Может, потому что ты не солнечную использовала, а лунную? Оборотни не могут использовать солнечную энергию, хоть с контрактом, хоть без. Вообще ни при каких условиях. Вы же — полулюди.

— Может… я действительно использовала лунную силу. Я не знаю…

— А я знаю! Точно тебе говорю.

— Откуда ты столько знаешь про оборотней? — удивлённо спросил Марк.

— Действительно, откуда же мне знать? Вообще-то, до этого момента у нас был только один оборотень — Наполеон. И я, конечно же, изучила все возможные мифы, чтобы научить его всему. В отличие от тебя, Марк, я постоянно что-то изучаю. И Наполеошу колдовать научила. Он ведь меня по-настоящему любит, и доверяет. Так что мы можем достичь почти полной синхронизации в бою, чтобы усиливать друг друга.

— Хах, что ж ты контракт с ним до сих пор не заключила?

— Ты и сам знаешь, почему я не могу. Наполеон бы не отказался объединиться со мной. Но, увы… это не возможно.

— Почему? — не понимающе спросила я.

— Ох, Карина, моя дорогая. Для контракта же нужно знать настоящее имя. А Наполеон своего не знает.

— Как так?

— Он превратился в рысь, когда был совсем маленький. Так что… имя своё попросту забыл. Но ничего, нам и так хорошо. Правда, Наполеоша?

Рысёныш звучно мурлыкнул в ответ и потянулся. Ох… слишком сильно потянулся! Лапы растянулись в руки и ноги, уши сползли с макушки, а хвост и вовсе исчез. Шерсть будто втянулась в кожу, и в итоге на Марке оказался голый, щурящийся от наслаждения парень. Жесть… Что происходит?! Зачем он обратился в человека… сейчас?!

“Нет, приятель, ты не настолько хорош, чтобы лежать на мне голым и без шерсти, — ухмыляясь, протянул Марк, потрепав рыся по голове. — Слезай и найди где-нибудь одежду”. Наполеон поднял голову, растерянно осматриваясь. Потом издал звук, похожий на недовольное мяуканье, и слез с кровати. Выпрямился и уверенно пошёл к своей хозяйке.

— Не обращай внимания, мой сладкий, — обиженно пробормотала Мира, накидывая на Наполеона одеяло, стащив его у хихикающей ведьмы. — Эти глупые люди не понимают, что ты хорош в любом облике.

— Зачем он превратился в человека? — возмущённо спросила я, присев.

— Он случайно, милая. Такое бывает, если слишком расслабится.

— Разве можно превратиться в человека, просто расслабившись?!

— А как это делаешь ты?

— Нужно ночью в полнолуние заснуть и… ой. Точно. И когда из пантеры я в человека превращалась, тоже, получается…

— Видимо, для всех оборотней процесс похож. Только каждый открывает это для себя по-своему. Наполеоша, дорогой мой, постой здесь, подержи эту противную ведьму за руку, пока я схожу за твоей одеждой до машины. И не обращай внимания на её хихиканья. Это она от глупости. Будто мужчин никогда голых не видела, честно слово! Хотела бы я знать, что вы с Марком делали столько лет вместе?! Или у него там всё как-то по-другому выглядит?.. Ой…

Мира внезапно замолчала. Кажется, я знаю, почему… Марк же обнимал меня, так что мне даже контракт не нужен, чтобы почувствовать, как тот напрягся. И ведьма смеяться перестала. Видимо, они не просто столько лет вместе жили, как соседи. Конечно же, нет! И Мира рассказывала, как Марк разбил ей сердце. Конечно, такой красавчик — всегда нарасхват. А уж жить с девушкой в одной квартире просто так…

Мира шустро ретировалась, и повисло гробовое молчание. Я чувствовала настойчивый взгляд Наполеона на себе. Ну и пусть смотрит. В конце концов, Марк тоже обнимал ведьму там. Небось, тоже поцеловал её на прощание. Обидно… Хотя… можно было бы и догадаться, что меня он знает гораздо меньше. И наверняка я для него как игрушка. Но всё равно… обидно… и горько…

Марк приподнялся, прильнул к моему уху и прошептал: “Я люблю тебя. Только тебя”. Ох, я почувствовала, как запылали щёки. Любит… только… меня?.. Почему Марк так внезапно сказал мне об этом? А… точно. Контракт. Надо привыкать. Теперь я — как на ладони. Так что надо быть сдержаннее…

Марк развернул меня, посмотрел в глаза и спросил: “Ты веришь мне?”. Я смотрела на этот еле заметный огонёк в тёмно-карих глазах. Верю ли я?.. Наверное… Сложно поверить, что меня кто-то любит. Но я ведь могу чувствовать Марка. И… я там ничего не чувствую. Почти. Какое-то лёгкое волнение. И холод. Я бы сказала — ледяное спокойствие. Немного противоречиво, я знаю. Но… разве это похоже на любовь?..

— Ты веришь мне? — снова спросил Марк.

— Я… — даже не знаю, стоит ли говорить ему, что для меня его чувства слишком очевидны, и совсем не похожи на любовь. — Ты… наверное… очень устал.

— Не веришь…

— М-марк, я… я же вижу… что внутри…

— Не понял. Что ты видишь?

— Ну… твои чувства…

— И что же ты видишь?

— Эм… ну… что ты спокоен… почти…

— Да?.. А так?

Марк протянул руку к окну и сделал медленный глубокий вдох, впитывая в себя силу солнца. Затем снова обнял меня, прижимая к себе и вдыхая запах моих волос. О… ого! Это был настоящий фейерверк! И он был не снаружи, а внутри Марка. Настоящая буря из радости, страсти, возбуждения и тревоги. Неужели это всё — из-за простых