— Делает тебя живее? — встрепенулась я, отстранившись и посмотрев в игривый огонёк в его глазах.

— Я бы сказал, свою энергию мне труднее не превращать в эмоции. Они становятся слишком сильные.

— Ну, вот… значит, живее. Мне уже лучше.

— Я всё же позову Марата…

— Не надо. Подумаешь, немного жарковато. Вполне можно терпеть.

Ну… я почти не соврала. Терпеть действительно можно, хоть и приятного в этом мало. Я никогда серьёзно не болела, так что сравнивать мне особо не с чем. Но когда плавишься изнутри — не думаю, что кому-то это может понравиться. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это — спать. Кое-как успокоив Марка, я вывернулась из его объятий и, пошатываясь, дошла до своей кровати. Рухнула в неё, натянув на ноги одеяло и тут же отключилась. Хоть противное солнце и просачивалось сквозь веки, мне оно нисколько не мешало. Как-то привыкла я уже спать днём. Только сны в это время уж слишком фантасмагорические. Хорошо хоть ведьмины пытки не снились…

Проснулась я уже глубокой ночью от явственного дыхания лунного света. Он наполнял меня изнутри, приятно охлаждая и наполняя силой. Как хорошо… Я, не открывая глаз (а смысл, всё равно без очков и в полной темноте ничего не увижу), потянулась и расслабилась, позволяя свету заполнять меня изнутри. Медленно, постепенно, с каждым вдохом всё больше и больше. Так и провалялась до утра.

В конце концов, лунное дыхание иссякло, и я открыла глаза. Больничную комнату освещало ослепительно яркое утреннее солнце. Надо же, который день подряд ясно. Будто в другом городе проснулась.

На кровати рядом со мной мирно посапывал Марк. Уж не знаю, что ему снилось, но это было довольно приятно. Он был не то что бы счастлив, скорее, заинтересован. И немного взволнован, но совсем чуть-чуть. Интересный, должно быть сон. А за ним у кровати ведьмы стоял бледный силуэт человека с длинными седыми волосами. Наверное, это Леонид. По крайней мере, ни у кого больше я не видела таких волос. Да и вообще… мне кажется, что я ощущаю его. Будто нутром чую, что это тот же человек, что был тогда, когда мы вошли в здание. И сила внутри этого ведьмака была почти такой же, как у ведьмы до недавнего времени. Такая непостоянная, растворяющая в себе всё вокруг, и в то же время подчиняющая. Я будто смотрела на мир двумя парами глаз. Своим старым, кошачьим чутьём, я ощущала эту невозможную противоречивую силу ведьмака. А новыми, вторыми глазами — будто узнавала… запах?.. больше всего это похоже именно на запах. Леонида я чувствовала своей кожей, ощущала его нутром. Хоть настоящие запахи и были в этой странной комнате мне почти незнакомы, но отчего-то знала, что именно вокруг меня. Запах человека — Марка. Его внутренняя сила ощущалась для меня почти родной. И мой мозг объединял его запах и эти ощущения, превращая их в нечто новое. А ведьма… “пахла” весёлым безумием, кровью и болью. Хотя носом я не ощущала её совсем, так как была слишком далеко.

В этой больничной комнате мы провалялись с неделю. Я маялась от безделья, приставая с расспросами к Мире, время от времени подменяющей Леонида и приносящей еду. Марка это немного раздражало, но он молчал. Зато я узнала много чего про лунную магию. Например, заклинания для неё совсем не нужны. Достаточно сосредоточиться на том, чего хочешь, и выпустить свою силу. Только вот магия эта, по большей части, защитная. Т. е. можно ставить щиты, скрываться, ну и превращаться в зверей. Больше ничего про лунную магию Мира не знала. Оно и к лучшему… нападать мне никогда не нравилось, а вот Марка я теперь смогу защитить. И вообще, кого угодно. Главное — захотеть!

А ещё Мира принесла мне очки. Было очень здорово, наконец, снова видеть мир таким, каков он есть, а не довольствоваться одними ощущениями. Правда, долго их пришлось ждать, я ведь свои потеряла, а новые — только под заказ. Зато колдунья принесла целых два новеньких футляра. Теперь будут запасные. Это хорошо.

Надев очки, первым делом я уставилась на Марка, неохотно поедающего принесённый Мирой пудинг. Не любил его, наверное, но от безысходности ест всё, что принесут. Выбора-то особо нет. Марк сидел растрёпанный, с голым торсом, перевязанный, в спортивных светлых штанах. Налюбовавшись своим любимым, я всмотрелась в болтающую по телефону Миру. Она сидела у кровати ведьмы в бежевой майке и коротких джинсовых шортах, закинув ногу на ногу, и болтая кончик носка изящную босоножку. Ничего не замечает вокруг, хохочет, обсуждая какую-то нелепую ерунду из походов по магазинам. А ведьма… она сидела на кровати, грустно улыбаясь и уставившись в стену. Тоже была в больничной рубахе, как и я, только вот она не прикрывала нисколько тёмные полоски отрезанной кожи и обмотанные бинтами руки. Бедняга, тяжело ей пришлось.

Я встала с кровати и медленно подошла к ведьме. Не знаю, что я хотела сказать. Как-то не задумывалась за всё это время, что больше всех пришлось пережить именно ведьме. И не спрашивала, как она чувствует себя. Как справляется. Наверное, это очень тяжело — выдержать все эти пытки и не свихнуться. Этот её взгляд, когда мы с Марком нашли её… она была не просто напугана. Ведьма была в отчаянии. И когда нас увидела — отчаяния стало только больше. Ведь мы должны были умереть вместе с ней… Хотя… страж был с ней всегда. Почему же раньше она?..

— Привет, — приветливо улыбнулась ведьма, заметив меня рядом и оторвав безучастный взгляд от стены.

— Э… — помялась я, не зная, что на это ответить. — Мы же… в одной комнате тут сидим.

— Да?.. А смотришь на меня так, будто впервые увидела.

— Я… хотела спросить…

— Спрашивай.

— Почему… почему ты раньше не призвала стража и не освободилась? Ты… не могла?..

— Почему же, конечно, могла. Только не хотела. Страж может только убивать, а я это дело совсем не люблю.

— Но они же… пытали тебя. И ты сама сказала, что знала, что умрёшь.

— Я не знала, только не видела своего будущего. После определённого момента.

— Но раз ты видела… Марка… значит, знала, что мы будем там?

— Знала только про него.

— Почему же ты не вызвала стража раньше, раз всё равно видела, что Марк тоже попадётся? Да тут даже предсказания не нужны, чтобы сложить два и два. Ты же знала, для чего эти полулюди тебя пытают. И что Марка будут пытать до смерти. Так