– Вы хотите сказать, почему я люблю вас? – Зения смотрела прямо перед собой.

– Да. – Он вертел траву между пальцами, скатывая ее в шарик.

– Потому что вы подарили мне Элизабет.

– А-а. – Он угрюмо смотрел, как лебедь плавно плывет к дальнему берегу. – До чего изобретательно с моей стороны. Подвиг, которому едва ли найдется равный в анналах истории человеческой расы. Я и не предполагал, что больше двухсот или трехсот миллионов живущих парней производят на свет детей. – Он машинально щелчком отбросил шарик из травы. – Разумеется, от меня, видимо, вовсе не требуется любезного исполнения на бис моей роли. Поэтому вы и не вернулись прошлой ночью.

Зения потупилась, и Арден посмотрел на нее, но не прямо, а лишь краем глаза, так что он видел только ее профиль, тонкий и знакомый. На ней не было шляпы, под которую обычно она убирала свои непокорные волосы, и сейчас они – густая темная путаница – каскадом рассыпались по ее плечам, а кожа поблескивала золотом в лучах уже опускавшегося солнца. Ясный зимний свет и густой румянец заходящего солнца окрашивали все вокруг в темно-красные и ярко-красные тона, навевая воспоминания о сумерках в красных песках, – именно так она сидела, именно так в тишине, глядя немного вниз, тихо напевала в бескрайней пустоте… И странно, но именно зимний свет как будто вернул Ардену какой-то потерянный кусок реальности или памяти. Он в первый раз увидел ее целиком, увидел в ней того спутника, который сидел рядом с ним там, – то же лицо, та же фигура, та же душа.

Все его воспоминания наконец собрались воедино – свободно шагающее юное создание не исчезло, не умерло, а просто стало совершенно другим – не мальчиком, мальчика никогда не было. Была женщина, и именно женщина, сидевшая сейчас рядом с ним, мощным грациозным движением взлетала на верблюда и усаживалась верхом, именно она спала, прижавшись к его спине, и позволила ему вплести ей в волосы бирюзу и жемчуг. Красивая, рассудительная, мечтательная молодая женщина выдавала ему воду и пищу в пустыне, взбиралась на бесконечные дюны и плакала, когда он бросил ее на спину верблюда, тоненькую и легкую, почти невесомую.

Арден сожалел, бесконечно сожалел о тех страданиях, которые причинил Зении, взяв ее с собой. И все же теперь ему казалось, что время безжалостной борьбы с природой и молчаливой, преданной дружбы осталось самым счастливым в его жизни.

– Мне хотелось бы, чтобы мы снова оказались в пустыне, – тихо выговорил он под влиянием момента, темно-красного света и чистого воздуха. И тут же понял, что совершил непоправимую ошибку. – Я не имел в виду… – поторопился поправить себя Арден.

– Конечно, нет, – согласилась Зения неестественно спокойным голосом. Подобрав юбки, она встала и, ничего больше не сказав, повернулась и пошла вниз по склону холма.

Арден был совершенно обескуражен, увидев отца, ранним утром сразу после восхода солнца поджидавшего его в коридоре возле игровой комнаты Бет. Арден выглядел небритым, голодным, грязным и усталым после ночи, проведенной под любимым деревом вслед за небольшим ужином в «Лебеде», где ему недвусмысленно дали понять, что его присутствие не доставляет особого удовольствия мистеру Харви Хэррингу, хотя миссис Хэрринг и ее дочь, возможно, и рады ему. Арден нашел, что старый ильм такой же радушный дом, как и любой другой, и совсем не такой неудобный, как многие из тех мест, где ему доводилось спать, разумеется, если не считать кровати.

– Где ты был? – спросил граф.

– Гулял, – ответил Арден.

– Ты пьян?

– Нет, – отрывисто сказал он, направляясь к своей комнате. – Доброго утра вам, сэр.

– Леди Уинтер уехала в город.

Дверь в игровую комнату оказалась открытой, и с того места, где он стоял, Ардену было видно, что игровая комната пуста и аккуратно прибрана. Он вошел и остановился посередине; из полуоткрытого шкафа для игрушек все его разноцветное содержимое исчезло.

– Еще бы, ведь ее убедили, что в любой момент она может обнаружить свою дочь на дне озера. И она решила, что лучше уехать от нависшей над ней опасности.

– Вчерашний день принес много переживаний, – произнес лорд Белмейн, входя вслед за сыном и закрывая за собой дверь.

Арден ногой вытащил из-под кушетки матрац и снял ботинки.

– Возможно, я… – неуверенно начал граф. – Мои действия можно расценивать как излишне поспешные. Вероятно, я должен извиниться перед тобой.

За свою жизнь Арден мог вспомнить не больше трех случаев, когда отец выражал сожаление или приносил ему извинения за что-либо. И каждый такой случай выбивал у Ардена почву из-под ног. Когда отец извинялся, ему больше всего хотелось повеситься, и сейчас все обстояло точно так же. Стоя перед отцом в одних носках, он чувствовал себя обезоруженным и безвольным.

– Нет, я сам виноват. Я должен был принести ее домой раньше, как только услышал, что меня зовут.

– И все же я чувствую, что должен…

– Я сам виноват, – грубо повторил Арден.

– Что ж, – граф заложил руки за спину, – мне очень жаль, что все так случилось.

– Какая разница, одной женой больше или меньше? – Арден сбросил пальто. – Все они, очевидно, ведьмы. – Он расстегнул испачканный грязью жилет и плотную фланелевую рубашку.

– Они пользуются моментом, – с черным юмором заметил граф.

Оставшись в тонкой рубашке с длинными рукавами, Арден сел на кушетку и уставился на свои руки.

– Арден, если тебе совершенно невыносимо жить с женщиной, мы заплатим ей и отправим на континент. Она ничем не может тебя удерживать. Нет ни свидетелей, ни документов. Твоя мать предложила мне приобрести дом в Швейцарии.

– Мне нужна Бет, – заявил Арден.

– Твое желание будет частью соглашения. Мы просто признаем, что обманным путем нас вынудили поддаться ее требованию стать леди Уинтер, а теперь, когда ты вернулся, мы выяснили, что на самом деле все обстоит совсем иначе. В обмен на щедрое содержание и наше торжественное обещание не привлекать ее к суду за обман она должна предоставить тебе право видеться с ребенком, когда ты пожелаешь, и дать расписку, удостоверяющую, что брак никогда не заключался и что она никогда не будет предъявлять к тебе никаких претензий. Честно говоря, она сама довела себя до такого положения своим упрямством и нелепым откладыванием решения. – Лорд Белмейн пожал плечами. – Но любое заявление нужно сделать немедленно. Нет сомнения, оно вызовет небольшой неприятный скандал, но я поищу какого-нибудь влюбленного дурака, который согласится принять ее, и как только она исчезнет из поля зрения, все быстро успокоится.

– Боже мой, еще совсем недавно вы убеждали меня немедленно жениться на ней.

– Я надеялся… я думал, что у тебя, возможно, есть к ней некое чувство, учитывая твое… – Граф явно чувствовал себя неловко. – Учитывая обстоятельства ваших с ней отношений. Но как бы там ни было, теперь, по-видимому, вы оба не особенно интересуетесь друг другом. Могу сказать, для связи никогда не существовало границ. Но незаконное рождение, плачевное воспитание, и я уже не говорю о бедности, хотя я никогда не испытывал особого желания, чтобы ты искал себе богатую жену, составляют настоящий мезальянс. Все же я полагал, что у вас любовная связь. Я не столь высокомерен, как был когда-то, и не возражаю против любовной связи, при том условии, что в избранной тобой леди есть хоть малая толика хорошей породы, а у нее вполне аристократическая кровь, несмотря на то что она родилась вне брака. Но оказалась не любовная связь. Твоя мать ужасно огорчена этим. Ты же знаешь, женщины гораздо острее переживают такое человеческое несчастье.