Уехав из Суонмира, Зения открыла, что у миссис Саттон, или Лэм, как няне больше нравилось, – довольно воинственный характер. Няня не делала секрета из того, что крайне неодобрительно относится к отъезду Зении в город, и даже осмелилась сделать пару замечаний, говорящих о ее отношении к лорду Уинтеру как отцу и джентльмену, но они едва ли внушили Зении особую любовь к ней. Но сейчас у Зении не оставалось выбора – она находилась в Лондоне одна и не могла сама делать все для Элизабет, поэтому она просто объяснила:

– Если вы хотите, я с удовольствием буду называть вас миссис Лэм. Вам следовало сказать об этом раньше.

– Вы наденете шляпу с красивой оранжевой лентой, мадам? – спросила миссис Лэм. Она отвела Элизабет от открытого гардероба, вытерла ей мокрый нос и свободной рукой достала шляпу, о которой говорила.

– Я иду на встречу не к королю, а к лорду Уинтеру, – ответила Зения. – Сгодится и моя повседневная черная. Боюсь, Бет простудилась.

– Осмелюсь заметить, в черной шляпе мадам выглядит страшилищем, – предупредила няня. – Его сиятельство будет идти сюда по Оксфорд-стрит и, несомненно, встретит немало женщин, которые кое-что понимают в моде.

Слова няни произвели желаемый эффект.

– Вы должны держать мисс Элизабет строго в детской на верхнем этаже. – Зения пощупала лоб дочери. – Она кажется мне немного горячей. Вы не должны приносить ее вниз ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?

– Мадам. – Няня сделала реверанс, взяла Элизабет на руки и пошла с ней к двери, тихо ворча, что у любого ребенка, которого вытащили из постели и волокут среди ночи через всю страну, конечно, будет жар.

Повернув голову к двери, Зения прислушивалась к ее шагам и, убедившись, что няня с Элизабет добрались до третьего этажа, отложила черную шляпу и взяла другую, с яркими лентами. Шляпник назвал их цвет «капуччино», но они скорее относились к густо-оранжевым, как настурции, которые росли в саду ее матери, – и с такого же цвета вуалью, столь прозрачной, что Зении все было видно сквозь нее. Зения взяла также пару желтовато-коричневых перчаток, на которых выделялись вышитые крошечные цветочки такого же, оранжевого, цвета. Думая обо всех модницах, которых лорд Уинтер мог встретить по дороге к ней, Зения оглядела себя в зеркале. Ее волосы, сдерживаемые шляпой и спускавшиеся локонами у щек, выглядели чистыми и блестящими; платье с пышными нижними юбками, туго стянутое на талии, скроено и отделано по последней моде исключительно в английском стиле. И все-таки Зения боялась, что, взглянув на нее, Арден может увидеть в ней все того же оборванного бедуинского мальчика.

Стук раздался в то время, когда Зения спускалась по лестнице, и она остановилась на нижней ступеньке. Лорд Уинтер пришел рано, и служанка, торопливо выйдя из столовой и спрятав под фартук тряпку для пыли, пошла открывать дверь.

Он стоял на пороге, выделяясь темным силуэтом на фоне серой дождливой улицы позади него. Войдя в дом, лорд Уинтер снял шляпу и взглянул на Зению необыкновенными голубыми глазами. Если он и увидел за ее английским нарядом несчастное босоногое прошлое, то ничем себя не выдал, а спокойно поклонился и отдал служанке плащ и перчатки.

– Добрый день, леди Уинтер, – сдержанно поздоровался он.

– Входите, прошу вас. Клер?

Служанка присела и быстро направилась к черной лестнице за подносом с чаем, а Зения повела Ардена вверх по лестнице в гостиную. Накануне она и служанка весь день трудились, чтобы снова развесить шторы и снять покрывала с мебели и зеркал, но все же без расставленных повсюду безделушек и украшений комнаты выглядели неприветливыми, тем более что в пасмурный день масляные лампы освещали все ровным желтым светом.

– Вы чудесно выглядите, – резко высказался Арден и немедленно отвернулся, как будто что-то увиденное на улице привлекло его внимание, а затем снова с бесстрастным видом посмотрел на Зению.

– Благодарю вас. – Вспыхнувшая радость несколько померкла от его равнодушия. – Вы тоже хорошо выглядите.

Он был для нее таким же, как всегда: красивым, мужественным, смуглым, с кобальтово-синими глазами. Его физическое присутствие принесло с собой неуловимое ощущение превосходства и мужской силы. Зения чувствовала его мужество и силу в пустыне и именно потому последовала там за ним. Она могла выделить его среди сотни мужчин и здесь на улице.

– Садитесь, прошу вас. – Зения указала на кресло возле каминного экрана.

– Где Бет?

– Наверху. Она только что уснула. У нее небольшая температура, и я не хочу, чтобы она волновалась.

Секунду казалось, что лорд Уинтер собирается возразить ей, но он только поклонился и ждал, пока она сядет на кушетку, а потом повернул кресло и сел лицом к ней. Вошла Клер с чаем и блюдом тонко нарезанного хлеба с маслом и, поставив поднос на чайный стол возле Зении, вышла и закрыла за собой дверь.

– К сожалению, у нас нет пирожных. – Зения налила ему чай. – Вам с сахаром?

– Разве мы не можем обойтись без вежливой пустой болтовни и просто поговорить друг с другом?

– Как вам будет угодно. – Она поставила чайник, не налив себе чаю, и положила руки на колени.

– Зения, мне вовсе не нужны чай и пирожные, я их не терплю.

– Полагаю, – она в упор посмотрела на него, – вы предпочли бы есть руками, сидя на земле?

Ее язвительное замечание, казалось, озадачило его, и он, слегка нахмурившись, взглянул на нее.

– Может быть, немного посыпать масло песком, чтобы вам было проще?

– Нет. – Улыбнувшись одним уголком рта, Арден взял чашку и нарочито демонстративно с изяществом отставил мизинец. – Если нужно, я могу играть. Как поживает ваша дорогая тетя, леди Уинтер? Я слышал, у нее раз в час бывают приступы жара. У меня есть рецепт пластыря из ревеня – очень эффективное средство! Конечно, если вы предпочитаете более радикальное лечение, ничего не может быть лучше смертельной дозы мышьяка.

Почувствовав, как против ее собственной воли у нее растягиваются в улыбке губы, Зения взяла чайник и придвинула к себе свою чашку с блюдцем.

– Вы помните, как Кралла ночью разбудила меня? – неожиданно спросил лорд Уинтер.

Зения прикусила нижнюю губу, вспомнив, как его верблюдица Кралла, выросшая избалованной подачками хлеба, однажды ночью просунула свою длинную шею в палатку. Просящая голова животного раскачивалась над ними, как огромная белая змея, а теплое дыхание щекотало Ардену ухо.

– Да, – ответила Зения, – палатка была замечательная, пока существовала.

– Несправедливо! Что значит одна дыра размером с верблюдицу?

– Одна размером с нее, а другая размером с вас! – воскликнула Зения. – Я не думала, что мне удастся распутать вас. – Зения сжала губы, но потом снова непроизвольно улыбнулась.

– Ерунда. Вы просто слишком сильно смеялись, вместо того чтобы всерьез заниматься делом.