Обо всем забыл, нырнув с головой в новую жизнь, которая обещала быть пусть и нелегкой, зато счастливой, удобной и уютной.

Утром позвонила Юля и дребезжащим голосом поведала о ночном происшествии. Снова ей звонили и напоминали о долге. Только теперь сроку ей дали день, максимум два, иначе не поздоровится. Процентную ставку при этом увеличили до немыслимых размеров. Был еще один звонок из страховой компании. Служащие напоминали о том, что деньги приготовлены были еще вчера, а она за ними так и не явилась. Она обещала сегодня за деньгами явиться.

— Что мне делать, Олег?!

— Все по порядку, Юля, — принял решение через минуту Невзоров. — Сначала поезжайте за деньгами. Потом возвращайте долги.

— Но как же так? — по голосу было понятно, что она опешила. — А как быть с убийствами моего мужа и его адвоката?!

— А никак! Они могут не иметь никакого отношения ни к вашим деньгам, ни к вашим долгам, — сказал полную чушь Невзоров, лишь бы она перестала донимать его вопросами.

— Это не мои долги, Олег! — с обидой возразила Юля. — И опять же ваша дочь! Она… С ней может быть беда, вы что, забыли?!

— С ней все в порядке, гражданка Миронкина, — перебил ее Олег и тут же тихонько поплевал себе через левое плечо, успев при этом заглянуть в спальню дочери, где та сопела под одеялом, свернувшись калачиком.

— Слава богу! — с таким облегчением выдохнула тут же Юля, что он устыдился.

Ну чего в самом деле опять ее назвал гражданкой, козел?! Человек с открытой душой, а он…

— Да, слава богу, — эхом повторил он и, продублировав суеверие, скрестил два пальца. — Вот что мы с вами сделаем, Юля…

— Па, а мы в аквапарк поедем? — Машкина мордаха сделалась липкой от сока персика, который едва умещался в ее руке. — А в горы, па? В горы поедем?

— Не знаю, — пробурчал Невзоров, закрываясь от них газетой.

От потного воротника рубашки чесалась шея, саднило под мышками. А он не мог себе позволить роскошь чесануть пятерней по коже и снова зайти в душ, из которого десять минут назад как вышел. И на кой черт он согласился на их уговоры и поехал сюда? Знал бы, что тут такая жарища…

— Поедем, поедем, Машенька.

— Па, ну чего ты злишься, а? — затянула дочь песню, которую тянула уже пятый день на отдыхе. — Мы же хотим с Юлей как лучше!..

Ага! Как лучше они хотят! И одна, и вторая хотят как лучше, черт побери!

Сначала преподносят ему сюрприз, поселив его в соседнем одноместном номере. Потом дочка, будто обязательства какие на себя взвалив, ни одной минуты не позволяет им с Юлей остаться с глазу на глаз. Так и скачет между ними, так и вьется! Следом Юля на пляже просит его втереть ей в плечи косметическое молочко, Машка будто бы очень неосторожно это делает, царапая кожу. И пока он это делал, проливая, пачкаясь и царапая еще сильнее гладкую шелковистость Юлькиной кожи, девочки заговорщицки переглядывались и то и дело принимались смеяться.

Что происходило вокруг него, черт его знает? Издевались они над ним, что ли? Или тест какой устраивали, сговорившись?

К вечеру стало чуть прохладнее, с моря потянуло ветерком, и они вышли прогуляться на набережную.

Машка удивила его безмерно, отстала метра на четыре, болтая с девочкой соседкой по этажу. А Юля вдруг подхватила его под руку. И сделала это так неожиданно, что, невзирая на двадцать восемь градусов в тени, ему сделалось холодно в груди, ногах, в голове. Он даже поежился от неожиданных мурашек, высыпавших по телу.

— Что-то не так? — Юля заботливо заглянула в его глаза. — Олег, что-то не так?

— Все хорошо, — пробурчал он привычно.

На этом инквизиторском отдыхе он все время так с ними обеими разговаривал.

— Слава богу. А то уж я было подумала, что тебе неприятно.

— Ага! Мне все приятно! — вдруг вырвалось у него с едким смешком. — Мне приятно с утра до позднего вечера видеть тебя практически без одежды, а потом идти ночевать в свой номер одному! Приятнее не бывает…

— Ну, наконец-то! — Юля зажмурилась, замотав головой, а потом выдохнула с облегчением. — А то мы с Машкой думали, что ты так и не скажешь мне об этом никогда.

— О чем?

— Ну… о том, что хочешь меня, например. Хотя бы так…

— Хотя бы так! — Он поймал ее пальцы и с силой стиснул в своей ладони. — И не только хочу затащить тебя в номер, но и отпускать потом не хочу, Юль. А вы все с ней скачете, ужимки какие-то, блин…

— Вот! А потом возмущаешься, что твоя дочь так разговаривает, — тут же сделала ему замечание педагог Миронкина.

— Ну не буду, не буду больше! Слушай, а чего это ты так сказала: ну наконец-то! А с чего я тогда потащился в это пекло, если не из радости быть с тобой рядом, а? С чего, по-твоему?

— Ну… — она помялась немного, подбирая слова. — Я хотела тебя отблагодарить за то, что ты спас мне жизнь. Спас мою репутацию. Могли ведь запросто объявить меня убийцей собственного мужа. Мол, ворвалась в дом на набережной, увидела его живым, все поняла и…

— Ты, стало быть, поблагодарить меня захотела и повезла меня с дочкой на курорт, а я как последний… надувшись от самодовольства и решив, что ты мне обязана, поехал, так? — перебил ее Олег. — Эх, Юлька, и сколько тебя жизнь ни учила, так и не научилась ты ее понимать!

— Прости, — она ткнулась ему виском в плечо. — Прости, глупо так… Но жизнь ты мне все равно спас, майор Невзоров.

— Ну… — он не стал возражать.

— Когда они напали на меня в черных масках в подъезде дома, я думала, умру от страха еще до того, как они соберутся меня убить. Ты же не сказал, что подстрахуешь меня с ребятами и в подъезде тоже. Я так и думала, что ты остался в машине, там, на улице. Я думала…

— А мы тоже не думали, что они потеряют осторожность и нападут на тебя в подъезде. Хотя, с другой стороны: а где еще? На улице нельзя. Возле дома или на пороге страховой компании опасно, люди кругом. А в подъезде мало кто днем шныряет, так ведь?

— Да.

— Вот Сигин со старшим сыном и набросились на тебя сразу, как железная подъездная дверь захлопнулась. В этом предбаннике достаточно темно, чтобы их рассмотреть. Маски опять же на мордах.

— Олег! — снова одернула она его.

— Ну не лица же у этих преступников, Юля! Это надо же, как в кровь этого Сигина въелось его преступное прошлое! И завязал вроде бы, а все равно. Сколько волка ни корми, что называется… А все ведь началось с простого любопытства!

Все и правда началось с любопытства… Сигина-младшего. Заждавшись как-то преподавательницу, замешкавшуюся без домработницы на кухне с приготовлением чая, он возьми и открой стол хозяина дома. А там поверх всех бумаг и оказался этот злополучный страховой полис. Он и прочитал, стол закрыл, но дома отцу обо всем рассказал. Вот, мол, батя, как люди себя любят и ценят. Вы-то, мол, не страховались, когда друг с другом в девяностых воевали.