Бедный мальчик, подумал я и тут же вспомнил о Робе и о своих опасениях за него. И сказал:

– Поехали.

Ник послушно забрался на пассажирское сиденье. Я помахал Дакросу, и мы укатили по дороге примерно в тот же момент, как вертолет взлетел и направился обратно на вершину.

И тут я промахнулся.

Наверное, я мог бы найти этому оправдание. Мы стартовали с другого места и в другом направлении. После всего случившегося я, несомненно, был потрясен и очень устал. Магиды ведь тоже люди. А те, кто напал на Мари, разметили путь в Вонтчестер точно так же, как отметили место вокруг машины Мари. Думаю, что, раз им не удалось меня застрелить, они решили сделать так, чтобы я не смог вернуться. Однако магидов отбирают за способность делать свое дело, невзирая на трудности – умственные, физические и магические. Вопрос был только в том, насколько точно я нацелюсь туда, куда хочу попасть. Я до сих пор себя ругаю.

В общем, мы катили в Нет-сторону, в гору, и в свете фар клубилась взбаламученная серебристая дымка между мирами, и вдруг со всех сторон нас обступили терновые кусты, все гуще и гуще, и совсем перегородили склон. Последний участок был просто сплошные заросли. Я включил первую передачу и поехал сквозь кусты, уповая на то, что какая-нибудь случайная колючка не пропорет шину. Ветки хрустели и стучали под днищем, скрипели и царапались в дверцы. Колеса мелко трясло на упругих побегах. Наверное, там-то я и отклонился в сторону, и погрешность оказалась значимой. Хорошо хоть мы попали в Вонтчестер, а не куда-нибудь еще. Я чувствовал, что мы там. Я был уверен, что мы на месте, когда увидел тусклый оранжевый отсвет далеких неоновых вывесок, – но по приезде нас встретил жуткий скрежет и лязг с обеих сторон. Оранжевый свет обернулся тусклой рябью над головой. А моя надежная, дорогая, ухоженная машина остановилась, закашлялась и заглохла. И было от чего. Ее заклинило между двумя прочными металлическими ограждениями, промежуток между которыми был практически точно равен ширине машины.

Ограждения стояли вдоль какого-то прохода. Я видел, как он тянется вперед на несколько ярдов. Наверху их соединяла арка из белого рифленого пластика. Я выругался – с изобретательностью, какую придает беспомощная ярость.

Ник уныло заметил:

– Впервые слышу это выражение.

– Что случилось? – всполошился Стэн. – Чтоб нас разорвало, куда мы попали?

– Вроде бы это Уинмурский автовокзал, – предупредительно ответил Ник. – Мы под длинным навесом, где полагается стоять в очереди на автобус.

Разумеется, так и было. Нас заклинило ровно посередине, и хорошего во всем этом было только одно – насколько я мог судить, на автовокзале было практически пусто. Суббота накануне Пасхи, восемь вечера – в городке вроде Вонтчестера это, скорее всего, означало, что последний автобус уже час как ушел. Но все равно мне показалось, что это уже слишком. Я уткнулся лицом в руль.

– Тогда выйти поскорее у нас не получится, – услышал я голос Стэна. – Мы ведь зажаты так, что двери не открыть, верно?

– Да, – согласился Ник. – А поблизости, похоже, никого. Как вы думаете, если закричать, это поможет?

– Даже не пытайся. Никто не поймет, как мы сюда попали, – одернул его Стэн. – А чтобы нас сдвинуть, потребуется тяжелое оборудование для резки металла. Поскольку в понедельник официальный выходной, не удивлюсь, если мы проторчим здесь до вторника.

– Вы серьезно?! – Ник не успел привыкнуть к черному юмору Стэна. – А разве Руперт не может вернуться в другой мир, а потом снова заехать на Землю, но в нужном месте?

– А вот это никак, сынок, – сказал Стэн. – Чтобы совершить переход, нужно двигаться. А если не двигаться, тебя разметает.

Убийцы, вероятно, именно на это и рассчитывали, подумал я. И выпрямился.

– Вот что мне придется сделать, Ник: я силой разогну эти перила в стороны и растяну крышу вместе с ними, чтобы мы могли проехать.

– Ой, – сказал Ник. – Э-э… Руперт, а кто этот невидимка, который едет с нами?

– Это Стэн, – ответил я. – Стэнли Чарнинг, Ник Мэллори. Ник, Стэн был жокеем-чемпионом и магидом – до развоплощения.

– Э-э-э… – повторил Ник.

Я чувствовал, что он решает, вежливо ли будет уточнить, не следует ли из этого, что Стэн призрак. Он ограничился фразой: «Рад познакомиться».

– И я, – отозвался Стэн. – Привет-привет.

– Ага, а теперь оба замолчите, – велел я, – и дайте поработать над этой автобусной остановкой.

Тут же настала почтительная тишина. Я принялся за работу. Она была трудная, а я еще и устал. Я заложил в секции металлических перил первоосновы роста. Я показал им, как зарождается жизнь в минералах, которые не так уж сильно отличаются от веществ, из которых состоят они сами, как она проклевывается из крошечных зачатков, набирает силу, обретает направление, и намекнул на то, в какую сторону им стоит расти. Потом проделал то же самое с рифленой пластиковой крышей. А при этом поскольку я работал с ростом, силами и жизнью, то пережил тот самый момент, который якобы никогда не переживали Тэд Мэллори и его коллеги-писатели с того круглого стола. Идеи, мысли, связи и объяснения обрушились на меня и затопили мне мозг, словно мощная атлантическая волна во время прилива. Они потащили меня плескаться и перекатываться с ними. Сначала я пошел ко дну, а потом выплыл и покатился на волне, охваченный безмерным восторгом, который все нарастал. Все, что я знал о сегодняшних событиях, само сложилось в цельную картину подо мной, словно детали, которые валялись как попало, только и ждали, когда же я их увижу и соберу. Я подумал, что знаю, что происходит и почему. А когда я напомнил безжизненным химикатам в крыше о крошечных зачатках жизни, то понял, что прав.

Ник и Стэн не издавали ни звука, пока я работал и думал, думал и работал, однако, к своему удивлению, когда я намекал пластиковой крыше на лесную листву в вышине, то вдруг услышал, как Мари что-то слабо-слабо проговорила и чуть-чуть пошевелилась. Либо в ней сохранилось больше жизни, чем я думал, либо – скорее всего – я сумел внушить первоосновы жизни и роста и ей тоже.

Наконец все было закончено. Я откинулся на спинку:

– Чтобы все подействовало, нужно примерно полчаса. По-моему, самое время поговорить.

Продолжение отчета Руперта Венейблза

– Сначала Стэн, – сказал я.

– Я? – оторопел Стэн. – Мама дорогая, а почему я-то?

– Потому что ты знаешь все о кентаврах, – ответил я. – Скажи мне, правильно ли я понимаю. Мне говорили, что кентавры – создания, необычайно верные своему слову. Если они поклялись кому-то в дружбе или заключили соглашение, то никогда не подведут.

– Ну-у… – протянул Стэн. – Да. Приблизительно.