Как только мы вошли в фойе, на яркий свет среди вездесущих зеркал, я понял, как дико смотрится наша троица. Ник был весь в золотой пыли, и волосы тоже, с потеками на лице, а на обеих коленках джинсов зияло по прорехе, слегка заляпанной кровью. Я был так же грязен и вдобавок слегка закопчен. Дорогой замшевый пиджак спереди стал черный и поджаристый. Штанины были все в прожженных дырах. Завитки волос на лбу обгорели, лицо было красное и в волдырях, кроме белых кругов там, где очки защитили от жара. А Мари – Мари выглядела как крохотная чокнутая старушенция, на которую кто-то вывалил куль муки.

Потом Ник открыл двери в главное лобби, и там мы полностью слились с толпой. Я совсем забыл про карнавал! Кругом сновали люди во всевозможных нарядах, в том числе большая блестящая гусеница с пятью, а то и больше, парами человеческих ног. Были здесь и викинги, и самые разные пришельцы, и мрачные жнецы, и люди в плащах, несколько окровавленных трупов и уйма сногсшибательных девиц в бальных платьях с вырезами на стратегических местах. На некоторые наряды ушло совсем немного ткани. Вслед одной девице, чей костюм состоял в основном из двух кожаных ремней и красных ботфортов до бедра, мы с Ником невольно обернулись. И чуть не потеряли Мари.

Из-за внезапного смеха и суеты толпы вокруг Мари вдруг очень забеспокоилась. Она заерзала в кресле и несколько раз попыталась выбраться из него. А когда мы с Ником отвлеклись на ремни и красные ботфорты, ей это удалось. Ник в ужасе бросился за ней, огибая пришельцев и споткнувшись о шлейф королевы. И поймал Мари возле гусеницы.

Только мы привели ее обратно, уговорили сесть в кресло и покатили дальше, как столкнулись лицом к лицу, лицу и лицу с Риком Корри в костюме Рика Корри и двумя юными джентльменами в тугих шелковых корсетах и кринолинах и с кружевными зонтиками в оборках.

– Ой, какие интересные костюмы! – проворковал один из них в наш адрес.

А другой мощным контртенором осведомился:

– Вы в какую секцию записались?

Ник, который, похоже, хорошо их знал, небрежно ответил:

– Во внеземную, разумеется. Мы жертвы взрыва в шахте на альфе Центавра.

– Ого, – сказал Рик Корри. – Вот, похоже, откуда слухи. Я слышал, Ник, что вы оденетесь кентавром.

– Э-э-э… Я собирался, но ноги плохо слушаются. Пришлось в последнюю минуту соорудить вот это, – нашелся Ник.

Когда мы наконец выкатили Мари в коридор за лобби, Ник обливался потом. Он растер золотую пыль по лицу рукавом и выразил надежду, что больше нам никто не встретится. Естественно, уже за следующим поворотом мы налетели на Тэда Мэллори и Тину Джанетти, которые так и вытаращились на нас.

– Идея прекрасная, а исполнение подкачало, – заявил Тэд Мэллори. – На вас просто смотреть страшно. Мари, что ты с собой сотворила?

Мари его узнала. Что-то пробормотала и заерзала. Я торопливо вмешался:

– Она решила изображать Лунную Вдову из того рассказа Г. С. Бландса.

Мэллори, разумеется, впервые слышал об этом рассказе, но, как я и рассчитывал, виду не подал. Он взял Тину Джанетти под локоток и повел дальше со словами: «Присоединимся к общему веселью, Тина». Однако какие-то подозрения у него остались – он даже повернулся, поглядел на нас через плечо и добавил несколько озадаченно:

– Ник, мне этот костюм нравится даже меньше, чем затея с кентавром. Не жди, что я проголосую за тебя.

Мы свернули за угол к лифтам и поняли, что совершенно выбились из сил. Лифтов не было. Ник вдавил большим пальцем все кнопки вызова.

– Хуже просто не бывает! – говорил он, когда оба лифта спустились одновременно. – Если встречу еще кого-нибудь знакомого, просто не выдержу! – Он оглядел толпу вокруг ангела с арфой, хлынувшую из лифта справа.

В лифте слева оказалась Жанин.

Продолжение отчета Руперта Венейблза

Если Жанин и смутилась, с первого взгляда я этого не заметил. Она стояла в дверях лифта и ласково смотрела на Мари.

– Ах, боже мой! Что случилось с моей племянницей?! – прощебетала она.

На ней по-прежнему был тот окровавленный свитер. Я давно заметил, как бросаются в глаза разные мелкие детали в минуты подобных потрясений. Вблизи кровавое пятно оказалось скоплением блестящих, словно влажных, красных клубничин. Я оторвал от них взгляд и посмотрел в лицо Жанин.

– Что именно случилось с Мари, я не знаю, – проговорил я. – Лучше вы мне расскажите.

На лице Жанин заиграла совершенно кошмарная улыбочка, веселая и тайно злорадная. Она относилась и к моему обожженному лицу, и к выцветшей фигурке Мари.

– Представления не имею, – заявила Жанин. – По-моему, ей надо пойти к себе и лечь.

Очевидно, Жанин была убеждена в собственной безнаказанности. Разумеется, она не знала, что мне известно про ее вояж в Талангию. У меня промелькнула мысль, что сейчас она увидит со мной Ника и обо всем догадается… и тут я понял, какие противоречивые чувства сейчас обуревают Ника. Если даже мне вот так повстречаться с Жанин было тяжело, Нику пришлось наверняка вдесятеро хуже. Я обернулся – его и след простыл. Парень словно в воздухе растаял. Зато в нескольких шагах от нас стоял Уилл и смотрел на Мари с неприкрытым ужасом. А Мари узнала Жанин. Выцветшие руки вяло замахали, она пыталась что-то выговорить.

Жанин, все так же улыбаясь, заботливо склонилась к Мари:

– Что нам хочет сказать наша бедняжечка, как вы думаете?

Когда я увидел неподалеку Уилла, у меня отлегло от сердца. Я хотел обрушиться на Жанин с обвинениями. Хотел показать ей, что знаю, что она сделала. Но ни к чему хорошему это бы не привело. Она не хуже меня понимала: нет никаких земных улик, которые связывали бы ее с состоянием Мари. Поэтому я подался вперед над спинкой кресла и над головой Мари и проговорил:

– Она пытается вам сказать, что кто-то пришил к вашей правой груди шесть пар кроличьих причиндалов.

Жанин мигом вскинула голову. И секунду таращилась на меня, явно гадая, не ослышалась ли. Потом сочла за лучшее состроить озадаченную и отстраненную гримаску, повернулась и грациозно удалилась.

Уилл бросился к нам:

– Господи, Руп! Какого…

– Забирайся с нами в лифт, я все расскажу.

Я снова огляделся в поисках Ника, но его по-прежнему нигде не было. В жизни не видел такого ловкого фокуса с исчезновением. Одна надежда, что Ник сам потом объявится. Мы с Уиллом втиснулись в лифт рядом с креслом и его белой обмякшей пассажиркой, и пока мы медленно поднимались вверх, я вкратце изложил Уиллу общую канву событий.

– Боже мой, – сказал он. – Неудивительно, что ты такой потрепанный! И я впервые слышу, чтобы ты грубил малознакомой женщине! Я бы и не подумал… а как же Роб, кентавр?