От костра к нам направился Уббе с наполовину наполненной медовухой кружкой. Он почесывал эльфийский пушок и смотрел на нас с дружелюбной улыбкой.

– Все идет по плану? – поинтересовался он.

– Можешь не опасаться говорить в открытую, – сказал Ивар. – Рольф уже все вычислил. Все случилось так, как и было запланировано. В Дюфлине больше нет ярла.

Уббе поглядел в том направлении, куда удалился Олав Белый, и все понял. Его круглое лицо озарилось радостью и надеждой.

– Быть может, ты пожертвуешь собой ради дела и займешься отстаиванием наших интересов, Уббе? – продолжил Ивар.

Это было щедрое предложение. Нужно быть полным дураком или очень искусным пройдохой, чтобы отказаться от него.

– Заманчиво. – Уббе тщательно подбирал слова. – Но я так подумал, что, возможно, лучше выбрать на эту должность одного из сыновей Оскьеля. Скорее, младшего – он всегда был бойким малым.

– А разве ты сам не хочешь быть ярлом Дюфлина?

– Может, и хочу, но сыновья Оскьеля тоже этого жаждут и будут постоянно вставлять палки в колеса. А вот если они поссорятся из-за этой должности и в конце концов поубивают друг друга, их преемнику будет спокойнее.

Не только Ивар умел верховодить муравьями. Рыжебородый ярл кивнул и улыбнулся.

– Будем считать, вопрос решен.

Тут к нам присоединился Хальфдан Витсерк. В отличие от братьев, гладковыбритый сын Лодброка сильно опьянел, ему приходилось опираться на Уббе, чтобы сохранять вертикальное положение.

– Если вы закончили плести свои интриги, – хрипло протянул он, – давайте скорее вернемся в Йорвик.

– Мы подождем до весны, – отрезал Ивар Бескостный. – У меня нет желания повторить наше морское приключение, да и людей для команды не хватает. Половина воинов пала на поле боя, оставшиеся слишком изнурены для гребли веслами.

– Мы можем обратиться к молодежи Дюфлина – может, наберется среди них горстка тех, кто захочет помочь нам добраться обратно, – предложил Уббе.

– Думаю, с этим не будет больших проблем, – с улыбкой отозвался Ивар.

Всю зиму по ирландским селениям и крепостям распространялись слухи о владычестве Ивара Бескостного. В середине марта, когда новый ярл Дюфлина, младший сын Оскьеля, отплатил рыжебородому ярлу за свое назначение, подарив ему новый драккар, сыновьям Лодброка пришлось выбирать из собравшихся ирландцев воинов, достойных влиться в их дружины. Многие вернулись домой разочарованными и начали строить собственные планы.

А трем десяткам новых ирландских дружинников улыбнулась удача. Как только стены Дюфлина скрылись в тумане и корабль добрался до устья реки, с запада налетел ветерок. Парус был расправлен, весла затащены на борт, и мы на хорошей скорости вышли в Ирландское море. Облачка сопровождали наше движение по морю, солнце сверкало на волнах, и видимость была настолько хорошей, что остров Мэн отчетливо просматривался на горизонте по левому борту.

Плаванье проходило спокойно, и работа нашлась лишь для Ивара Бескостного – он стоял у руля. Остальная команда отдыхала на скамьях вдоль бортов. Воины с большим оживлением обсуждали добычу, которую захватят в Англии, и заранее договаривались о разделе награбленного. Хальфдан Витсерк и Уббе Сын Любовницы метались между командой на скамьях и Иваром у руля. Хастейн сидел в одиночестве на носу корабля и всматривался вдаль, нетерпеливо ожидая, когда наконец впереди покажется Йорвик. Я не упустил возможность поговорить с ним наедине.

– Не терпится увидеться с приемным отцом? – спросил я, присаживаясь рядом. Выражение его лица потеплело, он улыбнулся.

– Ты знаешь, – сказал он, – что наша поездка в Ирландию оказалась самым долгим путешествием, в которое я пустился без Бьёрна Железнобокого?

– Он отправил тебя, чтобы ты следил за действиями братьев? – предположил я.

Выражение лица Хастейна стало задумчивым.

– Он не доверяет им, – наконец ответил он. – Ты наверняка сам это заметил.

– Бьёрн Железнобокий мало кому доверяет. Но у каждого из пяти сыновей Лодброка свое на уме. А теперь послушай, что случилось на пристани Дюфлина во время нападения гэлов.

Всю зиму я молчал о тех событиях и теперь пришел к выводам, которыми мне было необходимо с кем-то поделиться. Хастейн слушал меня очень внимательно и не перебивал.

– Если бы только поросята знали о страданиях старого кабана, – повторил он, когда я закончил рассказ, – тут же бросились бы ему на помощь и затеяли бы в хлеву битву великую.

– Рагнар предвидел, что сыновья отправятся в Нортумбрию, услышав о его гибели. Ради собственных интересов, ни для чего более.

Он проворчал что-то себе под нос, потеребил длинную светлую челку и надолго замолчал.

– Кто такие Эрик и Агнар? – прервал я его размышления.

Я хотел подробнее узнать о двух сыновьях Лодброка, упомянутых Хальфданом Витсерком, когда Эльдфрик умирал на пристани Дюфлина.

– Это сыновья Рагнара от дочери короля свеев Торы, – ответил Хастейн. – Ну, ты помнишь, той самой, что держала драконов. Эрик и Агнар были младше Бьёрна Железнобокого, но старше Ивара Бескостного, Сигурда Змееглазого и Хальфдана Витсерка. Я не знаю про них ничего, кроме того, о чем говорится в предании. Они умерли задолго до моего рождения.

– Тогда расскажи мне предание.

– Как пожелаешь. Эту легенду вспоминают не так часто, как остальные сказания о Лодброке, потому что она никому не льстит.

Хастейн откашлялся и приступил к повествованию:

– Каждое лето Рагнар Лодброк навещал своего приятеля, короля свеев Эйстейна Уппсальского, и однажды Эйстейн предложил ему взять в жены свою дочь, Ингебьёрг. Рагнар согласился не раздумывая. Договорились о свадьбе, после чего он отплыл домой. Однако, приближаясь к своим владениям, где ждала его Крака, он понял, что поступил опрометчиво. Тогда он заставил своих дружинников поклясться, что они промолчат о его похождениях, и сказал, что лишит жизни того, кто проговорится его супруге.

Вечером, когда они с Кракой лежали в постели, жена попросила его рассказать новости. Он ответил, что ему нечего ей сказать. «В таком случае я тебе расскажу кое-что, – удивила она его своим ответом. – Ибо разве не является новостью, что король заключает помолвку с женщиной, будучи женатым?» Рагнар вскочил как ужаленный и немедленно бросился выяснять, кто проболтался супруге о договоре с королем Эйстейном. Но Крака попросила его оставить в покое дружинников и сказала, что тайну ей раскрыли три птички. «И прежде, чем ты отправишь к Эйстейну Уппсальскому посыльного с просьбой казнить служанку, приставленную к его дочери, послушай, что я тебе скажу».

Пока наш корабль смело разрезал волны, Хастейн рассказывал, как Крака наконец призналась мужу, что она является плодом любви Сигурда, убийцы Фафнира, и воительницы Брюнхильды, дочери Будли, и что ее настоящее имя – Аслауг.