Промерив внутреннее пространство теплушки, особисты переглянулись и, с явным разочарованием смотали шнур. И тут только обратили внимание на Рейнварта, прячущегося за лошадьми. Визитеры потянулись за оружием:

– А это еще кто?

– Бродяга местный, – поспешил пояснить Агасфер. – Моих коллег и рабочих забрали для допроса, я тоже собирался идти к вашим начальникам для выяснения. Нанял этого человека для присмотра за лошадьми – он тут голодный бродил…

– А ты, господин профессор, решил его подкормить? – язвительно осведомился один из особистов. – А документы спросил у него? Эй, ты, документы есть?

– Послушайте, господа, откуда у него документы? – Берг выразительно поглядел на Рейнварта и покрутил пальцем у виска. – У него, по-моему, не все дома… Это просто тихий местный сумасшедший!

Рейнварт с ходу принял условия «игры», скроил рожу, пустил слюну и высунул язык. Особисты присмотрелись к его заросшей физиономии, рваной одежде и спрятали оружие.

– М-да… Не боитесь на такого лошадок-то оставлять, гражданин профессор? Ладно, показывайте хозяйство!

– А где я другого конюха найду? – с облегчением вздохнул Агасфер. – Смотрите сами, господа! Тут только лошади…

– Только лошади, – особисты постучали кулаками по фальшивым стенкам теплушки, многозначительно подмигнули Агасферу и спрыгнули на насыпь.

Берг только порадовался, что не уступил настойчивым просьбам Масао спрятать часть ящиков с золотом за фальшивыми стенками. Похоже, ГПО откуда-то прознало про тайники в теплушках – но как, каким образом?

– Угу… Ладно, пошли телеги смотреть.

– А чего их смотреть? – подивился Берг. – Телеги как телеги…

Но особисты явно знали больше, чем говорили. И стояли на своем:

– Пошли, гражданин Берг! Тайнички под телегами покажите, пулеметы предъявите, разрешение на них…

Агасфер возблагодарил судьбу и свою предусмотрительность. Подите-ка проверьте, господа особисты!

– Пулеметы и патроны я сдал в Иркутске, – с оскорбленным видом солгал он. – Уполномоченному Сибревкома.

– Сдал, говоришь? Щас поглядим…

Особисты заглянули в пустые тайники, разочарованно сплюнули:

– Твое счастье, гражданин буржуй! Ладно, собирайся, поедешь с нами!

– Я арестован?

– Покамест нет. Начальство с тобой говорить желает.

– О чем, если не секрет?

– А то ты не знаешь! Кто Блюхеру-то телефонировал?

– Тогда зачем этот обыск, господа? Зачем все эти ваши подозрения?

– Для порядку. Поехали, говорю!

– Сей момент…

Агасфер едва не бегом вернулся в теплушку, где маялся в тревоге Цепенюк, зашептал:

– Мне удалось дать знать об аресте друзей одному влиятельному человеку, – не вдаваясь в подробности, сообщил он. – Экспедицию вроде обещали отпустить. Агенты забирают меня с собой. Надеюсь, что скоро вернусь. Остаетесь тут на хозяйстве, Цепенюк! Ради бога, никуда не отлучайтесь! На обратном пути попробую раздобыть для вас самогону.

– О-о-о, давно бы так! Коли так, с места не сдвинусь! А ваш влиятельный знакомый не может посодействовать отправке эшелона? Между прочим, это и в ваших интересах, Берг! – многозначительно подмигнул Цепенюк.

– Насчет этого с ним разговора не было, – сухо ответил Агасфер. – Его возможности не безграничны… В общем, погляжу по обстановке.

– Тогда, может, за Мржавецкого словечко замолвите? Вот и пусть он, оказавшись на свободе, доказывает свою нужность!

– Не могу гарантировать, что сумею договориться насчет вашего приятеля. Мой влиятельный знакомый обещал помочь экспедиции, и только. Снова сигналят – ну, я пошел, Цепенюк! Присматривайте тут уж…

Вытряхнув дорожную куртку, Агасфер выпрыгнул на землю и поспешил к ожидающему его автомобилю.

– Долгонько вы собираетесь! – вместо приветствия буркнула одна из «кожанок». – Мы ждать, знаете ли, не привыкли! Садитесь и поехали!

Автомобиль, подняв тучу пыли, помчался по проселку. Объехав станцию и добравшись до дощатого пешеходного настила через рельсы, шофер круто повернул. Автомобиль миновал пакгаузы, выехал на привокзальную площадь и пересек ее, распугивая требовательным клаксоном немногочисленных пассажиров, прибывших из Иркутска.

Занятый своими мыслями о предстоящем допросе, Берг рассеянно глядел по сторонам и не обратил внимания на знакомую женскую фигуру. Женщина тоже не обернулась на треск мотора – она выпытывала у извозчика дорогу к штабу Народной армии…

– Меня примет гос… товарищ Вельский? – поинтересовался Агасфер у спутников.

– Только и дел у нашего Абрама[50], что с заезжими буржуями тары-бары разводить! Его заместитель устроит? – снасмешничал один из агентов.

Добрались до штаба ГПО. Агасфер в сопровождении особистов поднялся на невысокое крыльцо. Дежурившие у входа красноармейцы преградили было ему дорогу, но особисты, не обращая на грозную охрану внимания, раздвинули часовых плечами, на Агасфера кивнули через плечо: «Этого приказано доставить к товарищу Лапе!», и все трое оказались внутри здания.

На втором этаже, пройдя половину длинного коридора, сопровождающие коротко стукнули в одну из дверей без таблички, распахнули ее, и доложили:

– Доставили профессора, товарищ Лапа. Можно заводить?

– Приглашать, а не заводить! – укоризненно поправил из кабинета бархатный голос.

Агасфер переступил порог кабинета. Навстречу ему из-за стола приподнялся небольшого роста человечек в военной форме. Неизменная кожанка была небрежно накинута на плечи. Провожатые Берга молча топтались у дверей.

– Проходите, господин Берг! Проходите и располагайтесь! Вы свободно говорите по-русски или нам будет нужен переводчик?

– Свободно.

– Как и все остальные члены вашей научной экспедиции, – с некоторой насмешкой констатировал Лапа[51], снова усаживаясь за стол. – А с товарищем Блюхером, позвольте осведомиться, давно изволите быть знакомым? Только не говорите, что воевали с ним на одних фронтах, ха-ха-ха!

– Был представлен военному министру Блюхеру по прибытии в Читу нашей экспедиции президентом республики товарищем Краснощековым, – коротко ответил Агасфер.

– Самолично Краснощековым? Очень хорошо! И нынче именно поэтому сочли возможным позвонить главнокомандующему Народно-революционной армии по прямому проводу?

– Речь идет о судьбе моего сына, которого арестовали вместе с другими членами экспедиции. Так что тут было не до особых церемоний, товарищ Лапа!