Она выглядела такой понурой, что Эми не могла ее не пожалеть.

– Я не могу, Ванесса. Я только что объяснила, почему должна отказаться от вашего дела и дела Карла. Расскажите про ваш план Джанет. Она может сделать все, что могу я, только лучше.

Ванесса подняла голову. Казалось, ее черты вырезаны из камня, глаза светились безумной решимостью.

– Вы моя единственная надежда, Эми, и вы не бросите меня и Карла.

– Ванесса…

– Или я расскажу полиции, что вы помогли нам бежать.

У Эми отвисла челюсть. Ее охватил гнев.

– Это будет концом моей карьеры, – сказала она. – Меня арестуют и выгонят из адвокатуры.

– Я не хочу прибегать к этому, но у меня нет выбора. Я должна остановить своего отца. Я не могу позволить ему стать президентом Соединенных Штатов. Он должен заплатить за то, что сделал со мной и Карлом.

– Пожалуйста, не делайте этого, Ванесса. Я ведь только пыталась вам помочь. Я ничего не сделала такого, что навредило бы вам. Почему вы хотите навлечь беду на меня и моего сына?

– Я не хочу ничего подобного, но я сделаю это, если придется. Помните одно, Эми: я ребенок моего отца и я могу быть такой же безжалостной, как и он, если меня припрут к стенке.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила Эми, надеясь, что ей удается найти изъян в плане Ванессы и убедить ее от него отказаться.

– Запишите номер. Это сотовый телефон Виктора Хобсона. Договоритесь с ним о встрече. Если я не ошибаюсь, есть доказательство, что Подразделение существовало, и он сможет помочь представить это доказательство.

Охранник провел Эми, Брендана Киркпатрика и Виктора Хобсона в комнату для посетителей и закрыл за ними дверь. Ванесса уже сидела у стола, вокруг которого стояли еще три стула.

– Вы знакомы с мистером Хобсоном, – сказала Эми, – а это Брендан Киркпатрик. Он помощник прокурора. Я хочу, чтобы вы знали, что именно он предъявляет вам обвинения.

– У меня нет иллюзий насчет интереса мистера Киркпатрика ко мне.

– Прекрасно, – сказал помощник прокурора и поставил на стол магнитофон. – Я буду настаивать, чтобы все, что будет здесь происходить, записывалось.

– Я этого ожидала, – кивнула Ванесса.

Пока прокурор возился с магнитофоном, Виктор Хобсон сел напротив заключенной.

– Давненько не виделись, – сказал он.

– Почти двадцать лет.

– Жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

– Мне тоже жаль. – Ванесса скупо улыбнулась. – Но вы поможете мне изменить эти обстоятельства.

Брендан сказал несколько слов в микрофон, назвав дату, место записи и имена всех присутствующих.

– Послушайте, Ванесса, я хочу кое-что сказать, пока разговор не зашел слишком далеко, – начал Хобсон, когда Киркпатрик закончил свою возню с магнитофоном. – Я работаю в ФБР, что означает, что я являюсь вершителем правосудия. Так же как и Брендан. Наша задача – посадить вас в тюрьму.

– Нет, Виктор, ваша задача – поймать плохих ребят. И это не Карл и я. Плохой парень – мой отец, и я намереваюсь помочь вам поймать его.

Брендан Киркпатрик покачал головой:

– Мне это не нравится. Я здесь только из-за миссис Вергано, которая не должна была бы представлять вас.

– Я уклонилась от любого конфликта в письменном виде.

– Она показывала мне бумаги, – признал Брендан, – но я все равно считаю, что вы делаете большую ошибку. Вы понимаете, что я обязательно использую все порочащие вас показания, чтобы обвинить вас, и вызову мистера Хобсона и вашего адвоката в качестве свидетелей, чтобы подтвердить все вами сказанное, если возникнет такая необходимость?

– Да.

– Если я вызову миссис Вергано в качестве свидетеля, она совершенно определенно не сможет вас защищать.

– Я это понимаю, но надеюсь, что этого и не понадобится. – Ванесса наклонилась вперед, не сводя глаз с Киркпатрика. – Слушание по поводу моего залога состоится на следующей неделе…

– И я буду возражать. Я хочу постоянно иметь вас перед глазами, поскольку, мисс Келлер, считаю вас и Карла Райса опасными преступниками. Я не только буду возражать против того, чтобы выпустить вас под залог, но и должен признаться, что не готов идти на уступки, если начнутся переговоры.

– Вы останетесь при этом же мнении, если я сумею доказать, что мой отец руководил секретной армией и после Вьетнама совершил большое число преступных действий в Соединенных Штатах, включая убийство конгрессмена Гласса, совершенное по его приказу?

Киркпатрик вздохнул:

– Я читал ваши показания властям в Калифорнии, а мистер Хобсон рассказал мне о вашей книге. Я нахожу ваши обвинения в адрес генерала Уингейта невероятными и полностью не подкрепленными фактами. И даже если они правдивы, как это может повлиять на то, что вы помогли Райсу бежать, угрожая людям оружием? Думается, нам лучше закончить эту встречу, прежде чем вы скажете что-то, что еще больше ухудшит вашу ситуацию.

– Мой отец – убийца без стыда и совести. Вы хотите, чтобы такой человек правил этой страной?

– Разумеется, нет… если он действительно убийца, – ответил Киркпатрик, – но вы не в состоянии привести доказательства ваших обвинений, а я не буду всерьез рассматривать то, что говорите вы или Карл без серьезных на то оснований.

Ванесса взглянула на Виктора Хобсона.

– Что же, обоснования могут появиться. Точнее, вы, Виктор, сможете их добыть. Если все получится, мы сможем воспользоваться слушанием насчет залога, чтобы достать моего отца. Можем вызвать его как свидетеля и заставить давать показания под присягой.

– О чем, собственно, идет речь? – спросил Хобсон.

– Мне кажется, нам лучше закругляться, – поддержал его Киркпатрик.

– Давайте послушаем, что хочет сказать Ванесса.

Киркпатрик явно удивился, а Ванесса едва не разрыдалась, когда поняла, что Хобсон собирается выслушать ее.

– Патрик Горман, мой босс в газете, навестил меня, когда я сидела в тюрьме в Сан-Диего. Мы шутили насчет тюремной еды, и я сказала, что не могу рассчитывать на лучшее при той зарплате, которую он мне платил.

– Какое отношение тюремная еда имеет к доказательству, что ваш отец руководил шайкой головорезов? – возмутился Киркпатрик.

– Дайте мне договорить.

Здание суда округа Малтнома занимает целый квартал в центре Портленда напротив парка Лоунсдейл. Построенное в 1914 году, это здание из серого бетона и металла представляет собой резкий контраст с современной архитектурой Центра правосудия, расположенного с другой стороны парка, и всем своим видом подразумевает бескомпромиссное правосудие по отношению к тем, кто нарушил закон.