И все же смотреть плохие фильмы нужно – потому что никогдазаранее не узнаешь, действительно ли он плох; как я уже говорил, в этомотношении кинокритикам доверять нельзя. Полина Кейл пишет хорошо, а Джин Шалитдемонстрирует остроумие, правда, несколько поверхностное и утомительное, нокогда эти двое – и все остальные критики – отправляются на фильм ужасов, они незнают, что видят [169]. А истинные любители знают; у них за долгое и частонелегкое время выработались собственные критерии для сравнения. Истинныйпоклонник фильмов ужасов такой же ценитель, как тот, кто регулярно ходит вмузеи и картинные галереи, и на основании этого опыта он вырабатываетсобственное мнение. Для фэна такие фильмы, как “Изгоняющий дьявола II”(Exorcist II), – оправа для редких бриллиантов, которые можно обнаружить втемноте неряшливых второразрядных кинотеатров: “Ритуалы” Кирби Макгули или мойсобственный любимый малобюджетный фильм “Ловушка для туристов”.

Невозможно оценить сливки, не выпив достаточно молока, икто-то, может быть, не сумеет по-настоящему оценить свежее молоко, пока непопробует скисшего. Плохие фильмы могут быть забавными, иногда дажепользоваться успехом, но настоящая ценность их только в том, что они создаютбазу для сравнения: с их помощью можно определить истинные ценности. Онипоказывают нам, что нужно искать, потому что сами этого не имеют. Но после тогокак человек понял, что нужно искать, я думаю, смотреть плохие фильмы ужестановится опасно.., и следует бросить это занятие [170].

1

Все вы, кто верит, будто ТВ вас высасывает, – вы ошибаетесь;как заметил Харлан Эллисон в своей местами забавной, местами едкой и злой книгео телевидении: ТВ ничего не сосет, сосут его. Эллисон назвал свою двухтомнуюдиатрибу на эту тему “Стеклянная соска”, и если вы ее не читали, имейте в виду,что для местности, на которую мы с вами ступили, это хороший компас Я согромным интересом прочел эту книгу три года назад, тот факт, что Эллисонпосвятил ценное время и место таким достойным забвения сериалам прошлых лет,как “Некто Смит и Джонс” (Alias Smith and Jones), почти не сказался на томвулканическом впечатлении, которое она на меня произвела; похожее состояние яиспытываю, слушая шестичасовые речи Фиделя Кастро В своих работах Эллисон сноваи снова возвращается к телевидению, как человек, зачарованный взглядомсмертельно опасной – и он это знает – змеи. Без очевидных причин обширноепредисловие к сборнику рассказов Эллисона 1978 года “Странное вино” (StrangeWine) (его мы обсудим подробнее в следующей главе) – это обвинительная речьпротив ТВ, озаглавленная “Потрясающее открытие! Отчего вымерли динозавры!Кстати, вы тоже выглядите неплохо”.

Если попытаться обобщить все, сказанное Эллисоном о ТВ, тосуть оказывается простой и не слишком оригинальной (кто не может безоригинальности, тот найдет ее в том, как он это выразил): ТВ – это губитель,говорит Эллисон. Оно губит сюжеты, оно губит тех, кто придумывает эти сюжеты;со временем оно губит и тех, кто их смотрит; молоко из этой соски ядовито. Яполностью согласен с этим тезисом, однако хочу отметить два обстоятельства.

У Харлана есть телевизор. Большой.

И у меня тоже есть – еще больше, чем у Харлана. Это“Панасоник синемавижн”, который занимает целый угол в моей гостиной.

Меа culpa, признаю.

Я могу рационально объяснить телевизор Харлана и то, что ядержу своего монстра, но это нас не совсем извиняет. Должен добавить, чтоЭллисон холостяк и может смотреть телевизор двадцать часов в сутки, еслипожелает, и никому этим не навредит, кроме самого себя. С другой стороны, уменя в доме трое маленьких детей – десяти, восьми и четырех лет, – которыеподвергаются воздействию этой машины ее предполагаемого вредного излучения, еенеестественных цветов, ее волшебного окна в вульгарный, кричащий мир, где камерыохотятся за задницами кошечек из “Плейбоя” и показывают бесконечные картиныжизни верхне-верхне-верхне-среднего класса, который для большинства американцевне существовал и никогда не будет существовать. В Биафре голод стал образомжизни; в Камбодже умирающие дети сидят на собственных вываливающихсявнутренностях; на Ближнем Востоке мессианское безумие угрожает поглотитьпоследние остатки разума, а мы торчим дома, загипнотизированные РичардомДоусоном из “Семейной вражды” (Family Feud), и смотрим Бадди Эбсена и БарнабиДжонса. Я подозреваю, мои собственные дети больше верят в реальность капитанаГиллигана и мистера Ховелла, чем в то, что произошло в марте 1979 года наТримайл-Айленд. Вернее, даже не подозреваю, а знаю точно.

Жанр ужасов неуютно чувствует себя на телевидении, которое вшестичасовых новостях показывает черных джи-ай с оторванными ногами, горящиедеревни, сожженных напалмом детей и джунгли, облитые добрым старым “эйдженторанж” [171], детей, марширующих по улицам со свечками в руках, северныевьетнамцы взяли верх, и в результате голод будет еще больше – не говоря уже отаком выдающемся гуманисте, как Пол Пот из Камбоджи. Вся эта мерзость не оченьнапоминает телешоу, верно? Спросите себя, могут ли такие события произойти в“Гавайи, пять-ноль” (Hawaii Five-0) [172]. Ответ, разумеется, нет. Если быСтив Макгаррет был президентом с 1968 по 1976 год, мы бы всего этого избежали.Стив, Дэнни и Чин Хо быстро бы со всем разобрались.

Те ужасы, которые мы обсуждаем в этой книге, используют самфакт, что они нереальны (Харлан Эллисон хорошо это осознает: он запретилиспользовать на обложке сборника своих рассказов слово “фэнтези”). Мы ужерассматривали вопрос “Почему вы хотите писать произведения ужасов в мире, гдеполно ужасов настоящих?” – я полагаю, что причина того, то жанр ужасов плохосовместим с телевидением, в основе своей близка к этому вопросу: “Труднонаписать хорошее произведение ужасов в мире, где полно ужасов настоящих”.Призрак в башне шотландского замка не в состоянии конкурировать с боеголовкой втысячу мегатонн, химическим и бактериологическим оружием или атомной станцией,очевидно, собранной из конструктора десятилетним ребенком с плохой зрительной идвигательной координацией. Даже Старик Кожаное Лицо из “Расчленения по-техасскис помощью механической пилы” бледнеет перед овцами в Юте, убитыминервно-паралитическим газом. Если бы ветер подул в другом направлении,население Солт-Лейк-Сити уподобилось бы овцам. И, мои добрые друзья,когда-нибудь ветер обязательно подует не туда, куда надо. Можете смело на эторассчитывать: передайте своему конгрессмену, что я так сказал. Рано или поздноветер всегда меняется.