– Ава, куда ты смотришь?

На пороге стоит Доминик в круге яркого света. В высоко поднятой руке он держит фонарь. Я снова кидаю взгляд в сад, но там уже никого нет. А мое учащенное дыхание затуманивает воздух вокруг нас.

– У вас есть камера, нацеленная в сад? – машу я рукой в том направлении, где видела фигуру.

– Да, – кивает Доминик. – Я видел, как ты подходила. Но больше никого не заметил. А ты?

– Я… нет… наверное, нет.

Доминик подталкивает меня в темноту дома.

– Пойдем просмотрим запись, чтобы убедиться. Проверим, здесь уже Хэмиш или нет.

Я бросаю еще один взгляд в сад. Ничего там не движется, но мы оба вздрагиваем, когда где-то в отдалении ухает сипуха. Доминик выключает лампочку на крыльце, запирает дверь и надевает цепочку.

– Если ты встанешь вон там, – показывает он мне точку на экране своего ноутбука, – а его остановишь вот здесь, это будет идеальная позиция для камеры.

Быстрый просмотр моего выхода на мост убеждает Доминика, что камера работает прекрасно.

– Я не в первый раз это делаю, – выгнув бровь, кидает на меня самодовольный взгляд парень.

Да, конечно, и я смеюсь. Может быть, дольше, чем следовало бы. Но я чертовски нервничаю. И Доминик это замечает.

– Мы не обязаны это делать, – говорит он. – Если хочешь, я сам пойду и поговорю с ним. Совсем не обязательно, чтобы ты с ним встречалась.

– Не пойдет, – возражаю я. – Хэмиш никогда не поверит в то, что ты мог утаивать от полиции свидетельства об убийстве сестры. И ему нечего тебе предложить в обмен на флешку. А о моем диком желании попасть на курсы он знает. Вдобавок ты не настолько хорошо ориентируешься в поместье, как я. Тем более в темноте. Ты должен оставаться здесь, убедиться, что запись получилась, и вызвать копов, как только этот негодяй во всем признается.

Поджав губы, Доминик изучает меня.

– При первой же опасности ты распыляешь ему в рожу баллончик и убегаешь. Договорились? Независимо от того, признается он в чем-либо или нет. Твоя безопасность превыше всего!

Сдержать улыбку у меня не получается.

– Твоя забота о моей безопасности просто умиляет. Ты реально такой славный парень, Ник Миллер?

Свет от экрана отражается в его глазах. Они кажутся мне бездонными.

– Не всегда, – фыркает Доминик.

И у меня снова возникает желание его поцеловать. Вот черт! «Потом, – обещаю себе я. – Если уцелею».

Внезапно экран бликует, и Доминик, нахмурившись, поворачивается к ноутбуку. Сетка с кадрами, передающимися с разных камер, установленных в поместье, включая камеру у ворот и на мосту Бурден, теперь статична.

С губ Доминика срывается раздраженный звук.

– Похоже, система глючит или какой-нибудь предохранитель сгорел. Сейчас проверю. – С кухни доносится лай, и парень добавляет: – Надо дать Пилоту справить свои дела.

Доминик выходит из кабинета. В коридоре темно, как и прежде. Но что-то изменилось… Нет, это просто нервы. Я вижу силуэт Доминика, пересекающего кухню. Сажусь на стул перед его ноутбуком, но при этом задеваю кофе, которым он меня угостил.

– Проклятие!

По стеклянной поверхности рабочего стола его матери расплывается мутная лужица. Я оглядываюсь по сторонам в поиске салфетки, но таких вещей в хромированном кабинете, конечно, нет. Подняв опустевшую чашку, я пытаюсь рукавом собрать в нее жидкость с края стола. Теперь и моя рука в кофе. Я строю ей гримасу. А потом, глядя, как она, мокрая, мерцает в свете ноутбука, вспоминаю…

Отпечатки рук на месте убийства! Я же их заметила тогда! Один – на каменной скамейке, где сидела Фрейя, – был маленький, величиной примерно с мою руку. А все остальные были больше. Может, из-за шока, но я тогда не обратила на них особого внимания. Видимо, решила, что это отпечатки Фрейи. Но ее руки не были в крови! Она была уже мертва, когда убийцы вырезали ей глаза. И не могла запачкать руки кровью, пытаясь защититься от них.

Убийц было двое! Хэмиш со своей невестой? А у меня ведь мелькала такая мысль, но я от нее отмахнулась. А что, если невеста Хэмиша прознала про его шашни с ученицей и решила проверить его чувства к себе? Заставила его сделать выбор и убить Фрейю в доказательство своей любви?

Интересно – она просто стояла рядом, пока Хэмиш ее убивал? Или тоже обагрила руки ее кровью? Может быть, и копы это знают и потому не арестовали меня?

Но в мою новую стройную версию тут же закрадывается сомнение. Копы же спрашивали меня, передвигала ли я тело Фрейи. Неужели они думали, что тот маленький отпечаток оставила моя рука? А они могли так подумать. Ведь на мне была кровь Фрейи – я прикасалась к ее лицу. И по размеру отпечаток соответствовал моей руке. А удалось ли полицейским снять отпечатки пальцев с грубой поверхности камня? Если бы я знала!

С другой стороны… они ведь могли не заметить того отпечатка. Может, он размазался, когда Доминик передвинул тело Фрейи, чтобы сделать ей искусственное дыхание?

– Ник! – зову я парня.

Но он не откликается. И на кухне его не слышно. Я выглядываю в коридор. Никого. Но с улицы доносится еле слышный лай Пилота. Похоже, Доминик все еще выгуливает пса.

Я пересекаю коридор и устремляюсь к кухне, ступая как можно осторожнее, чтобы не заляпать новую напольную плитку. У кухонной двери меня обдает ледяным холодом. Втянув голову, я поворачиваюсь ему навстречу: ведущая в задний двор дверь распахнута настежь, и в ее проем в дом залетает холодный февральский ветер. Задний двор посеребрен лунным светом.

– Ник, – шепчу я.

Но на кухне его точно нет. Приблизившись к открытой двери, я выглядываю наружу. Доминик во дворе. Лежит лицом вниз на лужайке. Моя рука взлетает ко рту. А в следующий миг я замечаю фигуру, стоящую над ним. Сейди?

Я подхожу ближе. Ближе. Нет, это не Сейди. Это мужчина то ли с ломом, то ли с монтировкой в руке. Хэмиш? Нет…

– Дядя Тай!

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я дядю. – Это Кэролин велела тебе проследить за мной?

Дядя Тай ничего не отвечает, только смотрит на меня с таким странным, хмурым выражением лица, словно размышляет над тем, как лучше мне преподнести плохие новости.

– Дядя Тай? Что с Домиником? – Я собираюсь подойти к ним и проверить сама, но что-то в позе дяди Тая меня останавливает. – Почему ты…

И тут части начинают складываться в целое. Парень или мужчина старшего возраста. Кто-то из школы. Тот, кто видел Фрейю почти каждый день. Дядя Тай держит в руке монтировку. Монтировку, чей конец жутко похож на кончик ножа для колки льда.

– Это был ты…

Мужчина, разговаривавший с Фрейей по телефону. Тот, кому она посылала свои фотки в обнаженном виде… Кажется, меня сейчас вырвет.