* * *

Я задумчиво рассматривал свое аскетичное пристанище, не веря, что вот-вот вернусь к привычной жизни. А ведь сперва все выглядело весьма плачевно. Я очнулся после комы, осознав, что не только не помню, что произошло, но и кто я такой.

В палату вошел отец – и снова ничего. Зато когда следом за ним вошла мама, в голове что-то щелкнуло. Почти сразу вернулись воспоминания класса до одиннадцатого: детство, подростковый период, развод родителей, Милана…

Кстати, батя сказал, что когда я только вышел из комы, то все время звал какую-то кошку. Просил, чтобы мне вернули мою кошку или… котенка… Но у меня никогда не было домашних животных. Решил вернуться в Москву и обязательно завести кота. Может, это ключ к разгадке?

А дальше препараты и успокоительные сделали свое дело, и я снова практически погрузился в вегетативное состояние. Это необходимо было для того, чтобы не перегружать мозг, пока доктора не проведут полное обследование и не поставят диагноз.

К амнезии в придачу я утратил чувствительность нескольких пальцев на правой руке. И вот это по-настоящему расстроило… Думал, не смогу больше рисовать.

Спасибо Рихтеру. Проведя обследование, одной из методик реабилитации он выбрал арт-терапию. Я не мог держать карандаш или кисть, поэтому рисовал ладонями… Сперва психовал… Ощущал себя форменным придурком! Инвалидом… Но с каждым днем получалось все лучше и лучше, пока спустя пару месяцев я вновь не начал чувствовать…

Я действительно практически восстановился.

Память без всякого гипноза день ото дня любезно подбрасывала новые воспоминания. Можно сравнить их с коробками. Передо мной очень много коробок, и каждую из них я могу рассмотреть, потрогать, открыть. А есть еще одна – маленькая. Она находится за спиной. Ее я тоже скоро вскрою…

Знал – это лишь вопрос времени. Да и вряд ли я мог забыть о чем-то действительно важном…

Исходя из разговора с родителями, последние месяцы до нападения не отличались чем-то выдающимся: я, как обычно, занимался саморазрушением, сливая жизнь на одной бесконечной тусовке в «Черной дыре».

Ах, да. У меня еще была «девушка». Непроизвольно напряг челюсти, вспоминая о Маргарите. Отец расстарался и даже в начале месяца притащил ее сюда. Сюрприз, бл*…

Не выставил девчонку только потому, что был обязан ей жизнью. Батя продемонстрировал запись с камеры видеонаблюдения, на которой Маргарита пошла за мной в темный проулок, а когда увидела, как эти уёбки пытаются запихнуть меня в багажник, начала звать на помощь…

Марго уверяла, что незадолго до нападения у нас начался роман, и все свободное время мы проводили вместе. Она даже ткнула меня носом в какие-то совместные фотографии, сделанные в моей тачке, и показала пару переписок, в которых некий «Алихан» оставлял ей сопливые признания…

Я попросил ее не бежать впереди паровоза. В этот раз между нами ничего не было, кроме пары коротких встреч в кофейне поблизости. Марго все время болтала, а я пытался уловить хоть что-то, что могло меня в ней привлечь…

Она явно была в моем вкусе. Красивая. Ухоженная. Но совершенно чужая. Ни один мускул на теле не дрогнул. И это напрягало. Может, терапия отразилась на моем мужском потенциале?! Пи*дец. Подобная перспектива не радовала.

На прощание блондинка попросила дать нам шанс. И я согласился. Почему? Наверное, потому что отголоски удара дошли только сейчас. Шутка.

По большому счету мне было плевать. Ну а вдруг между нами действительно что-то наклёвывалось? Я должен был убедиться. Девчонка ведь не виновата, что я контужен. Решил проверить опытным путем в Москве. Всего одна встреча. Закрою глаза и попытаюсь её почувствовать…

Я все время думал о ней… О девушке из сна.

Я расспросил отца и мать. Но, увы, никакой девушки с блестящими серыми глазами, как у героинь аниме, в моем окружении не было. Я ее себе придумал. Вернее, сознание таким образом вытеснило травмирующие воспоминания, связанные с нападением.

Тогда я рассказал о своем видении Рихтеру. Он предложил попытаться нарисовать её. Я повернул голову и хрипло рассмеялся, потому что все стены палаты были увешаны портретами.

Её портретами.

Закрывал глаза и рисовал, рисовал… ориентируясь исключительно на свои ощущения… Карандаши сами скользили по бумаге, образ шел откуда-то из сердца. Иногда меня накрывало волной остаточных реакций: как будто это не мое сознание, а реальность… Поцелуи, прикосновения, близость…

Последствия травмы головы не заставили себя долго ждать – я полюбил вымышленную девушку, с каждым днем все сильнее загнивая без нее в разлуке.

Больной. Натурально психбольной.

* * *

Услышав в коридоре шаги, я откинулся на спинку кресла, готовясь к встрече с другом спустя почти четыре месяца молчания.

Макс несколько раз пытался выйти на связь, но я умышленно игнорировал эти попытки. Не хотелось, чтобы товарищ видел меня слабым и беспомощным. Таким образом я дал себе обещание скорее вернуться в строй, и теперь, сидя в кабинете, чувствовал невероятный прилив сил, разглядывая ошеломленное лицо Гордеева.

Ну, разумеется, я устроил сюрприз.

– Братишка… – Макс поджал нижнюю губу: на миг показалось, будто он сейчас распустит нюни.

Ой, вот только этого не надо… Впервые видел друга таким сентиментальным. Я не мог не воспользоваться ситуацией.

Внезапно запрокинул голову, закатил глаза и, приоткрыв рот, замычал нечто нечленораздельное. Макс побледнел. Заметив выражение отчаяния на его лице, «эпилептический припадок» сменился моим оглушительным хохотом.

– Ну и душнила же ты, Измайлов! – Гордеев обескураженно покачал головой. – Но ты неплохо выглядишь, чувак…

– И чувствую себя, не поверишь, довольно сносно. Умирать не планирую, если ты об этом, – хмыкнул, протягивая ему руку.

– Алик… – он ответил крепким рукопожатием. – Я так рад, что ты вернулся! – Макс вздохнул с облегчением, хлопнув меня по плечу. – Когда узнал, что у тебя амнезия, думал, ты уже никогда не станешь прежним…

– Ну, все не так трагично. МРТ и другие исследования показали, что мозг практически не пострадал. По крайней мере, все изменения обратимы. У меня железная черепушка! – мрачно рассмеялся.

– Тогда какого хера ты потерял память?! – друг снял трубку стационарного телефона и распорядился принести нам кофе.

– Мой лечащий врач объяснил, что амнезия может быть даже в результате сильного стресса. Ну а удар по голове – это тебе не хер собачий грызть.

– Измайлов, мне не хватало твоих несмешных шуток, – прищурившись, он серьезно посмотрел мне в глаза и поинтересовался. – Так как обстоят дела сейчас?

– Удалось восстановить все, за исключением последних нескольких месяцев. Но Рихтер полагает, это лишь вопрос времени. Он предлагал задержаться в больничке еще на месяц, но я пас, – поднял руки. – И без него справлюсь…