1863 г. безземельные крестьяне составляли свыше 36% общего числа крестьян Царства Польского6. Значительная часть безземельных крестьян шла в города, пополняя ряды рабочих и городское население. Все это вело к значительным сдвигам как в экономике, так и в социальных отношениях страны. По отчету наместника за 1859 г., в Царстве Польском насчитывалось 22 612 деревень с населением 3 599 959 человек и 458 городов с населением 1 164 487 человек. Городское население составляло, таким образом, почти 1/4 часть населения страны, а в Варшаве достигло 161 361 человек (по другим данным — 180 тысяч человек). Рабочих насчитывалось 68 006, ремесленников — 105 651 человек7.

Самым острым вопросом польской действительности 50—60-х годов был крестьянский. Сельское хозяйство, основанное на барщине, переживало глубокий кризис8. Попытки некоторой части помещиков (шляхты) выйти из кризиса и обезопасить себя от крестьянских волнений путем перевода крестьян с барщины на чинш (денежный оброк) и более широкого применения наемного труда поденщиков были полумерами и не могли разрешить создавшихся противоречий.

В то же самое время, когда в польской деревне нарастало обострение социальных противоречий и развертывалась борьба крестьян против помещичьего гнета, по всей стране начался подъем национально-освободительного движения.

Большое влияние на подъем освободительного движения в Польше оказывали революционные круги России, а также борьба за свободу в других странах мира, что признавали многие поляки — свидетели и участники тогдашних событий. В Царстве Польском находили отклик революции и крестьянские восстания в Испании, национальное движение в Италии, борьба против рабства негров в США, крестьянская война тайпинов в Китае, антиколониальное народное восстание в Индии. Наиболее сильное впечатление на поляков оказывали события в Италии, где в 1859 г. началась война итальянского народа под руководством Дж. Гарибальди за освобождение северных земель от австрийского господства и объединение итальянских земель в единое государство9.

Естественно, внешние влияния не могут вызывать социального или национального движения, если к тому нет внутренних предпосылок. Такой предпосылкой в Польше являлись капиталистические отношения, которые, как отмечалось выше, интенсивно развивались в XIX веке10, причем развивались неравномерно11.

Смягчение режима в Польше в начале

царствования Александра II

Александр II вскоре после вступления на престол, хорошо сознавая, что пламя польского недовольства, таившееся под пеплом, может в любое время вспыхнуть и перерасти в разрушительный пожар восстания, пытался разъяснить полякам свое отношение к польскому вопросу во время пребывания в Варшаве с 10 по 22 мая 1856 г.12

11 мая, принимая депутацию от дворянства, сената и духовенства, он со всей откровенностью заявил: «Господа, я прибыл к вам с забвением прошлого, одушевленный наилучшими намерениями для края. От вас зависит помочь мне в их осуществлении. Но прежде всего я должен вам сказать, что взаимное наше положение необходимо выяснить. Я заключаю вас в сердце своем так же, как финляндцев и прочих моих русских подданных, но хочу, чтобы сохранен был порядок, установленный моим отцом. Итак, господа, прежде всего оставьте мечтания. Тех, кто захотел оставаться при них, я сумею сдержать, сумею воспрепятствовать их мечтам выступать из пределов воображения.

Счастье Польши зависит от полного слияния ее с народами моей империи. То, что сделано моим отцом, хорошо сделано, и я поддержу его дело... Финляндия и Польша одинаково мне дороги, как и все прочие части моей империи. Но вам нужно знать, для блага самих поляков, что Польша должна пребывать навсегда в соединении с великою семьею русских императоров. Верьте, господа, что меня одушевляют лучшие намерения. Но ваше дело — облегчить мне мою задачу, и я снова повторяю: господа, оставьте мечтания!»13

Тогда же Александр II даровал прощение многим полякам, замешанным в политических преступлениях. Участникам восстания, скрывавшимся за границей, царь дозволил возвратиться на родину. Им предоставлялись все их гражданские права и они не подвергались никаким судебным преследованиям за содеянное. В день своего коронования 26 августа 1856 г. император Александр II жаловал полякам ряд милостей и льгот. В течение 4-х лет в Польшу вернулось около 9 тыс. ссыльных и эмигрантов. Большинству были возвращены потерянные ими по приговору суда дворянские права. Словом, все их прежние заблуждения и ошибки были забыты монархом.

Осенью 1857 г. Александр II снова был в Варшаве. Народ радостно приветствовал его приезд. Имевшим счастье быть принятыми царем представителям управлений и сословий император обещал новые законодательные меры для улучшения быта страны. Эти обещания скоро осуществились. В Польше было уничтожено военно-полицейское управление. В Варшаве для образования врачей учреждена Медико-хирургическая академия. Графу Андрею Замойскому14 было разрешено учредить Земледельческое общество15. Открылись воскресные и ремесленные школы. Была смягчена цензура. Стали издаваться ранее запрещенные произведения Мицкевича16 и других писателей. Возникли новые газеты и журналы.

Рождение патриотических организаций

Однако все, что делал для поляков Александр II, проживавшие за границей польские выходцы принимали с ненавистью. Они отвергали милости царя и объявили изменниками тех, кто воспользуется ими.

Более умеренные польские патриоты мечтали о возрождении в Польше дарованной Александром I конституции, а более революционно настроенные требовали полной независимости и восстановления польского королевства в пределах 1772 г.

Основанное в ноябре 1857 г. Земледельческое общество только по названию имело отношение к улучшению земледелия. На самом деле общество мало-помалу захватило в свое ведение ремесленное и фабричное сословия, стало устраивать в помещичьих имениях школы, издавать в громадном количестве разные учебники, газеты и другие издания, в которых рассказывалось о прежнем величии Польского королевства, о героях-панах, ратовавших будто бы за свободу крестьян, о благочестивых ксёндзах, заботящихся о неприкосновенности католической веры, о том, что русское правительство будто бы теснит католическую веру, а потому народ должен восстать для избавления родины от русского владычества. В целом