Раздался шорох, из-за поворота вылетела птица. Суматошно взмахивая широкими крыльями, она летела прямо на атамана, то стремительно пересекая столбы света, то ныряя в тень.

Калеб вскинул карабин, но Оглобля опередил его – врезал сверху ладонью по башке птицы, когда та пролетала мимо. Гадко заверещав, тварь свалилась на пол, башмачник с хрустом припечатал каблуком крыло и схватил ее.

– Мышь летучая! – воскликнул он, зажав шею зверька крепкими пальцами. – Во, а где ж глаза-то?

Оглобля шагнул к атаману, присел. Мышь слабо трепыхалась и сипела, разевая пасть, полную маленьких, острых, как иглы, зубов. Из глотки ее, словно поршень в цилиндре мотора, выстреливала присоска, нос на хищной морде шевелился. Жесткая бурая шерстка покрывала голову и брюхо мутафага. Глаз у мыши не было.

– Вот это ухи… – протянул башмачник. – Здоровенные какие!

Он щелкнул по одному. Мышь дернулась, засучила когтистыми лапками, взмахнула крылом, оцарапав Оглобле щеку. Он сильно сжал пальцы – шея мутафага хрустнула, присоска вывалилась из раскрытой пасти. Башмачник выпрямился, шмякнул тварь об стену и, когда она упала на пол, каблуком размозжил ей башку.

– Ну и где этот следопыт? – спросил он. – Может, брехал он насчет тайника, кинул нас просто? А мы тут сидим…

– Смолкни. – Калеб поднял руку. – Бежит, кажись, кто-то.

– Ага, точно, – кивнул Оглобля. – И шелест такой…

Ильмар, уперев приклад штуцера в пол, поднялся, и все трое встали лицом к повороту. В десяти шагах за спинами людей был тупик – завал из обломков бетонных плит, гнутых железных балок и торчащей во все стороны арматуры. Слева от завала в стене был проем, из которого они попали в коридор, справа – небольшая комната с незапертой железной дверью. Пустая. Что показалось Ильмару очень странным, ведь не бывает так – какая-то мебель, утварь, хотя бы мусор в таких заброшенных местах должен ведь быть?

Быстрые шаги звучали все громче, а вместе с ними и шелест. Атаману это не нравилось. Он переглянулся с Калебом. Оглобля шагнул вперед, когда из-за поворота выскочил Юл. В руке следопыта был горящий факел, по бедру хлопала большая сума на длинной лямке, мешала ему бежать.

– Тикаем! – крикнул он. – В комнату!

Все трое ломанулись к завалу, когда увидели черный рой летучих мышей, вылетевший вслед за Юлом в коридор.

Ильмар вбежал в комнату первым, за ним Калеб, потом Оглобля. Атаман ухватил запорные рукоятки на двери и, когда следопыт оказался внутри, навалился плечом на железную створку. Та закрылась с громким скрежетом. Повернув рукояти, Ильмар стряхнул с ладоней ржавчину и обернулся.

Юл, подняв повыше факел и задрав голову, разглядывал потолок.

– Я ж сказал! – выдохнул он. – Никуда не ходить, меня ждать!

– А мы никуда и не ходили, тебя ждали, – отозвался Оглобля.

– Так почему ж мыши… – Он осекся.

В дверь заскреблись, в комнату проникло приглушенное шуршание, потом визг.

Ильмар шагнул к следопыту.

– Они могут в комнату забраться?

– Могут! – огрызнулся Юл.

– Как? – удивился Оглобля. – Тут стены динамитом не возьмешь, дверь железная в ладонь шириной…

– Смолкни! – рявкнул следопыт.

Он наклонил голову к плечу. Где-то под потолком раздалось шебуршание, и все уставились вверх.

– Еще как могут! – Юл шагнул к стене и осветил отдушину, закрытую решеткой. – Вопрос времени, ага.

Он оглянулся на Ильмара:

– Куда ходили? Мне важно знать!

– Да не ходили мы никуда! – снова встрял Оглобля. – Одна тут прилетела, и я ее…

– Прибил? Дурень! – Юл скрипнул зубами. – Не тронул бы, ничего б не было. Ехали б себе сейчас…

Он не договорил. Шорох под потолком стал громче, в решетку на отдушине ткнулась безглазая морда. Из разинутой пасти вылезла присоска – проскочив между прутьев, хоботок плюнул мутной струйкой. Капли попали на лысину Оглобле, и он вскрикнул, отскочив к двери.

Калеб выстрелил вверх из карабина.

– Свети! – Юл сунул Ильмару факел. – Да не вверх, на пол свети. И не стрелять больше! Посшибаете отдушины, твари нас вообще сожрут!

Следопыт присел. В полу оказался чугунный люк. Подцепив его ножом, Юл отвалил в сторону круглую крышку, сел, свесив ноги в колодец.

– Сюда все слушайте. По скобам за мной спускаетесь, дальше по трубе, она наискось под уклон идет, ползти придется. Бошки не подымать, зад не отклячивать, наросты белые увидите по стенкам – не трогать.

– Жжется-то как, – произнес Оглобля, держась за голову. – А если наросты эти не обойти никак?

– Не твоя забота! Ползи себе, главное, увидишь чего белое на стенках, так не трожь. Всем ясно?

Шорох под потолком заглушили беспорядочные стуки. Ильмар поднял факел, повел рукой. Мутафаги бились мордами в решетки, пытаясь проникнуть внутрь.

– Крикну, факел сбросишь. Кто последний, тот люк задраивает. – Юл ухватился за скобы и исчез в колодце.

Ильмар шагнул к отверстию в полу.

– Башмачник, все понял?

Оглобля не ответил.

– Бросай! – долетело снизу.

Ильмар кинул факел и полез в колодец, за ним последовал Калеб. Оглобля, втянув голову в плечи, нащупал в полной темноте круглую крышку на полу и полез в дыру. Звякнув, на пол упала решетка с отдушины, в комнате захлопали крылья. Оглобля нырнул в колодец, сдвинул люк над головой и вскрикнул.

– Что там? – Внизу показалась голова Калеба, озаренная прыгающим светом факела.

– Палец прищемил, – отозвался Оглобля.

– Люк закрыл?

– Да.

– Точно?

– Да закрыл, мутафага тебе в глотку!

– Лезь сюда. – Калеб исчез в трубе.

«Сюда», «смолкни», «не твоя забота»… Оглобля зло сплюнул. Ему надоели вечные понукания. В клане он целым отрядом командовал, а эти бандюги на него знай покрикивают! Он слез в трубу, тихо ругаясь и скрипя зубами, кое-как развернувшись, пополз. Впереди смутно мелькали чьи-то подошвы – должно быть, Калеба. А ведь если задуматься, то это шакаленок во всем виноват, Вик Каспер! Оглобля полз, стараясь держать голову как можно ниже. Сучонок! Невестин пирог попер, тогда все и завертелось. Потом Архип с этой своей бригадой, как мышь, летучей. Дескать, старый стал, власть Оглобле передать решил, в преемники старшего бригадира назначить думает и главой клана сделать хочет. Да врал все тогда Архип Дека! Мозги конопатил, а потом – раз! – и поставил Копыто на место старшо́го, а Оглоблю разжаловал прилюдно…

Над головой мелькнуло что-то светлое, и в нос ударил кислый запах. Оглобля решил не останавливаться – темя и так зудит, мышь какой-то гадостью в него плюнула, не хватало еще в трубе вляпаться в че-нить посерьезнее. Злость не проходила, Оглоблю аж трясти начало – он долго молчал, всю дорогу до этих шахт старался вести себя сдержанно, что полностью противоречило его натуре, не высовываться, не спорить лишний раз… теперь накопившееся раздражение искало выхода. Да что там раздражение – злоба, почти что ненависть к спутникам, бандюкам этим! Ну ничего, пускай атаман с помощником своим зубоскалят и задирают Оглоблю. Ничего, он все помнит, он им устроит, когда из подземелий выйдут. Тогда-то Ильмар с Калебом поймут, что такое сила, кого уважать следует и у кого ствол длиннее!