— Вы идете? — тихо окликнула его Осп, уже с лестницы.

— Иду, — ответил Эрленд.

Он спустился за ней вниз, в кафетерий для персонала, где они беседовали в первый раз. Там было все так же грязно. Девушка заперла дверь на ключ. Ее брат, сидевший за одним из столов, вскочил, когда вошел Эрленд.

— Я ничего ему не сделал, — визгливо запричитал он. — Осп сказала, что, по-вашему, я прикончил его, но я ничего не сделал. Я ничего ему не сделал!

Его засаленная синяя куртка была порвана на одном плече, так что виднелась белая подкладка. Давным-давно не стиранные джинсы казались черными. На ногах высокие бутсы со шнуровкой до икр, но, отметил Эрленд, без собственно шнурков. В длинных, потемневших от грязи пальцах парень сжимал сигарету. Он затягивался и выпускал из себя дым. Его голос выдавал нервное возбуждение. Он ходил из угла в угол, как загнанный зверь, настигнутый беспощадным охотником.

Эрленд посмотрел на стоявшую у двери Осп, потом на ее брата.

— Ты, должно быть, очень доверяешь своей сестре, раз решился прийти сюда.

— Я ничего не сделал! — повторил парень. — Осп сказала мне, что вы порядочный и что вам нужны только показания.

— Мне надо знать, в каких отношениях ты состоял с Гудлаугом, — сказал Эрленд. — Я не утверждаю, что это ты его зарезал.

— Не резал я его, — поспешил подтвердить парень.

Эрленд рассматривал его. Малый явно застрял между подростковым возрастом и зрелостью. Детская непосредственность сочеталась в нем с ожесточенностью и горькой злостью на что-то, о чем Эрленд не имел ни малейшего представления.

— Никто и не говорит, что это ты, — спокойно сказал он, пытаясь разрядить атмосферу. — Как вы познакомились? Какого рода были ваши отношения?

Парень покосился на сестру, но Осп молча стояла у двери. Тогда он бросил взгляд на Эрленда.

— Время от времени я оказывал ему услуги, за которые он мне платил, — сказал брат Осп.

— А как вы познакомились? И давно ли?

— Он знал, что я брат Осп. Как и всем, ему казалось забавным, что мы брат и сестра.

— Почему?

— Меня зовут Рейнир.

— И что же тут смешного?

— Осп и Рейнир, «осина» и «рябина», сестра и брат. Папины с мамой остроты, тоже мне, садоводы-любители.

— Так что же Гудлауг?

— В первый раз я увидел его здесь, в отеле, когда пришел навестить Осп. Это было примерно полгода назад.

— А дальше?

— Он знал, кто я. Осп, наверное, рассказывала ему обо мне. Она разрешала мне иногда спать в отеле, в коридоре у Гудлауга.

Эрленд повернулся к Осп и сказал:

— Вы очень основательно подготовили угол.

Горничная озадаченно посмотрела на полицейского и ничего не ответила. Эрленд снова повернулся к Рейниру:

— Итак, он знал, кто ты какой. Ты спал в его коридоре. Что было дальше?

— Я был ему нужен. Он сказал, что будет мне платить.

— Зачем ты ему был нужен?

— Для того, чтобы сосать ему иногда и…

— И?..

— Иногда он у меня сосал.

— Ты знал, что он гей?

— Разве это не очевидно?

— А презерватив?

— Мы всегда пользовались презервативом. У него была паранойя. Он говорил, что не хочет рисковать. Что, может быть, я заразный. Я не заразный, — с какой-то чрезмерной горячностью заверил Рейнир и взглянул на сестру.

— И ты жуешь табак.

Он удивленно вытаращился на Эрленда:

— А это тут при чем?

— Не важно. Ты пользуешься жевательным табаком?

— Да.

— Ты был у него в тот день, когда его убили?

— Да. Гулли попросил меня встретиться с ним, обещал заплатить.

— Как он разыскал тебя?

Рейнир достал из кармана мобильный телефон и показал Эрленду.

— Когда я пришел, он надевал костюм Деда Мороза, — объяснил парень. — Сказал, что торопится на елку, заплатил мне то, что был должен, посмотрел на часы и добавил, что у него есть немного времени, чтобы позабавиться.

— У него в комнате хранилась большая сумма денег?

— Насколько мне известно, нет. Я видел только то, что он мне дал. Но он хвастался, что получит целую кучу денег.

— Откуда?

— Не знаю. Он сказал, что сидит на золотой жиле.

— Что он имел в виду?

— Он собирался что-то продать. Но я не знаю, что именно. Он мне не говорил. Сказал только, что рассчитывает получить кучу денег или, скорее, просто много денег. Гулли никогда не употреблял слова «куча». Никогда так не выражался. Он всегда изъяснялся очень изысканно и употреблял сложные слова. Гулли был ужасно вежливый. Добрый малый. Всегда платил. Ничего плохого мне не делал. Иногда ему хотелось просто поболтать со мной. Он был одинок или, во всяком случае, так говорил. Жаловался, что у него нет ни одного друга, кроме меня.

— Он тебе что-нибудь рассказывал о своем прошлом?

— Нет.

— Он ничего не говорил о том, что когда-то в детстве был знаменит?

— Нет. Был знаменит? Чем?

— Ты видел у него нож, вроде тех, какими пользуются на кухне?

— Да, нож я у него видел, но не знаю, откуда он. Когда я пришел, Гулли что-то отрезал от своего наряда. На следующий год, сказал, справит себе новый костюм Деда Мороза.

— И у него не было других денег, кроме тех, что он заплатил тебе?

— Нет, по-моему.

— Ты его не грабанул, часом?

— Нет!

— Забрал у него из комнаты полмиллиона?

— Полмиллиона?! У него было полмиллиона?

— Мне известно, что тебе всегда не хватает денег. Совершенно очевидно, каким способом ты их добываешь. Кое-кто охотится за тобой. Ты им задолжал. Они угрожали твоим родителям…

Рейнир дико воззрился на сестру.

— Что ты на нее пялишься? Смотри на меня. У Гудлауга в комнате были деньги. Гораздо больше того, что он был должен тебе. Может быть, он уже успел продать свою «золотую жилу». Ты увидел деньги и захотел продаться подороже. Ты вытворял для него разные штучки, за которые, как тебе казалось, следовало бы заплатить побольше. Он отказался. Вы поссорились. Ты схватил нож и попытался ударить его, но он защищался, пока тебе не удалось наконец всадить в него нож по самую рукоятку и убить его. Потом ты забрал деньги…

— Что за чертовщина! — зашипел Рейнир. — Чушь какая-то!

— А потом выкурил косячок, укололся или что там у вас еще…

— Старый мудак! — заорал Рейнир.