Мы были припаркованы за кабаком, где нас видел только местный ленивый цепной пёс, без интереса созерцающий авто из недр своей будки.

Вот я и ходил, смотрел на прохожих, на посетителей кабака. Когда я уже устал ждать и на плечи наваливалась усталость, изрядно замешанная на равнодушии, Белобородцев наконец-то появился.

…

— Приветствую! — наигранно бодро поздоровался с ним.

— Нельзя, чтобы нас кто-то видел, — сжался и стал как-то зрительно ниже здоровяк–офицер.

Никто, кроме всё того же пса, который разочарованно вздохнул, глядя на нас, не был свидетелем нашей встречи, однако я решил не нервировать ключевого соучастника.

— Ну что, когда Вы привезёте своего «кукушонка»?

Сделав шаг в направлении машины, я резко остановился.

— Андрей Лазаревич?

— Да, — всё тем же напряжённым шёпотом ответил он и снова заозирался.

— Знаете, у меня большой род, большая семья. В целом, им на мои дела класть болт с прибором…

— Что класть? — не понял метафоры он.

— Не суть. Однако, если Вы меня сейчас подставите под каторгу, я Вам обещаю…

— Что Вы такое говорите? Я офицер! — он старался обеспечить баланс между шёпотом и гневом, пытаясь компенсировать тишину слов выпученными глазами.

— Так вот. Я не факт, что убью Вас. Но вот мои братья и полоумный дядька, они да, причём они не удержатся и порешат всю Вашу семью до последнего. Семейные принципы кровавой мести. Уж простите, родовая баронская традиция.

— Вы угрожать мне вздумали? — он схватил меня за рукав.

— Я сообщаю Вам, что Вы должны просто честно исполнить свою часть договорённости, а я исполню свою. И тогда никто из нас… Ну, во всяком случае, от рук друг друга, не будет убит. Андестенд ми?

— Нихт шпрейхен зи дойтч, — проявив полиглотский сарказм, процедил он. — Показывайте подменыша.

Было темно, накрапывал мелкий дождик, со щелчком я открыл дверь автомобиля.

— Драсти… — процедил Василий, скромно пряча глаза.

— Не больно-то он похож… — вмиг сделавшись задумчивым, потеребил подбородок Белобородцев.

— Ну, блин, где я Вам другого шального степняка возьму? О фотографическом сходстве речь не шла.

— Ладно, — махнул рукой он, — молодцы, что догадались в робу его облачить. А номер? Неужто вышили. Фу… Сейчас смены Чардынцева, он с двух метров коменданта с вешалкой путает, дурак. Вечно шарахается и честь отдаёт, сколько раз говорили, чтобы очки начал носить, олух.

Я раздражённо засопел. Меня мало интересовали внутрилагерные отношения.

— Что делаем, Андрей Лазаревич?

— Вы зачем моё имя при посторонних называете? — осипшим голосом пробормотал он и трясущимся пальцем показал на китайцев в машине.

— А… Эти… Так они по-русски не бельмеса.

— Не понимайть по-рюсски, — улыбнулся Чен. — Хотите риса? Не понимайть.

— Фу…. Холера, испугался я. Вы поймите, голубчик, я не каждый день такое проделываю.

— А уж я-то. Мы с Вами всего лишь стараемся избавить невинного степняка от страданий и не нарушить закон.

— Ээээ…

Он задумался, интуитивно понимая, что закон-то мы как раз нарушаем, причем крепко так, основательно.

— Ну что, как будем осуществлять обмен? Нужен мост?

— Какой, к пёсьим глистам, мост? Нет. Потеснитесь, доедем до второй вахты, я покажу. У меня неограниченный доступ по проводу заключённых для внешних хозяйственных целей и пустые бланки пропусков, как раз есть два на Вашего степняка. Я этого введу, другого выведу, главное, до вечернего построения успеем, и мы в дамках. Завтра же Ваш чумазик может давать стрекача, только вот я не пойму, как он сможет. Ну или пусть сидит до конца срока. У нас приличное питание и короткие трудовые смены.

Заднему сидению действительно пришлось потесниться, и мы поехали.

Словно по заказу, шёл мрачный дождь и до самой второй вахты, то есть, по сути бокового входа, никаких прохожих.

Василий в сопровождении Белобородцева вышел под дождь. Я тоже шагнул провожать, хотя офицер жестом велел мне возвращаться в машину.

— Отъедете под тот дуб. Если кто спросит, скажете, что ждёте кузнеца. Он в соседнем доме живёт, торгует самогоном и вечно где-то пропадает.

Внезапно расчувствовавшись, я на прощание обнял Василия.

— Гонорар мой не пропейте, отсюда я живо сбегу, даже если всю магию у меня отымут. Не забывайте, я незаконнорожденный сын графа!

— Буду ждать. Напоминаю, портальный свиток настроен на магическую академию, буквально возле центрального входа. Там будут каждый день дежурить китайцы, делать вид, что торгуют своими бумажными птичками, цветами и пирожками. Подходите к ним, трижды кашляете, они Вас заберут, переоденут и довезут до общины, там спрячут.

— Не надо меня прятать, каждая кича меня прячет.

— Не будут, они тебе просто помогут, чтоб тебя в робе не повязали.

— За это спасибо.

— Хватить гоношить, — завершил наш разговор изрядно нервничающий Белобродцев. — Пошли на каторгу.

Глава 23

Загнал всех обратно в машину, затем переместил её под крону дуба. Теперь я, блин, как кот, только без цепи и фольклора, впрочем, русалки тоже не наблюдается.

Всего метров сто от «второго входа». Место тут практически безлюдное, этот вход явно был техническим, для хозгрузов. Пользовались им очевидно редко, окрестности сильно захламлены, дорожки изрядно заросли, так что пока тут никто не ходил и не глазел.

Договорённость была такая, что Белобородцев приведёт нашего заключённого, дождётся его посадки в машину и помашет ручкой на прощанье. Мы с нашей стороны обязуемся, что наш типчик исчезнет из окрестностей вольного города навсегда. И все счастливы. Правда, по поводу «а сколько ждать?» офицер промычал что-то неопределённое.

Ладно, этот процесс деликатный и высокорискованный, так что про какое-нибудь расписание говорить не приходится.

Чтобы не вызывать подозрения типа «чего это мы тут стоим?», на