— Привет! Как дела, Прентис?

— Отлично. Тут свободно?

— Конечно. Садись.

После возвращения в роту он лишь раз-другой перебросился парой слов с Оуэнсом, но сейчас, неспешно наслаждаясь отменным ланчем, сбрызнутым шнапсом и вином, они болтали, как старые приятели. Они продолжали болтать, даже когда покончили с едой: за кофе с сигаретой, потом вместе встали и, повесив винтовки на плечо, присоединились к очереди к крану, чтобы ополоснуть свои котелки.

— Я вот что тебе скажу, — заметил Оуэнс, — не слишком нравится вся эта бодяга, которая тянется последнее время.

Прентис согласился:

— Вообще-то, если и дальше так пойдет, не удивлюсь, если найдется не один парень, который попросит отправить его воевать на Дальний Восток.

Он думал, что его слышит только Оуэнс, но тут краем глаза увидел, как от толпы справа отделилась фигура. Не успел он обернуться и посмотреть, кто это, как его грубо схватили за руку. Это был Уокер.

— Что ты сказал, Прентис? Что ты сейчас нес насчет Дальнего Востока?

Прентис был так ошарашен, что мог только глупо улыбнуться:

— Что?

— Ты меня слышал. — Уокера всего трясло. — Что ты нес насчет Дальнего Востока?

Прентис резким движением высвободил руку, отчего куриные кости из котелка разлетелись по жирному подносу. Кровь бросилась ему в лицо, и казалось, что в огромном, с высоким потолком помещении столовой воцарилась тишина.

— Слушай, Уокер! К тебе это не имеет отношения.

Тишина вокруг была не кажущейся — умолкли все, — Уокер не мог бы пожелать более внимательной аудитории для демонстрации своей ярости.

— Отчего ж сам не попросишь перевести тебя на Дальний Восток? А? Знаешь, отчего ты этого не делаешь? Оттого что ты трус, вот отчего.

— Черт возьми, Уолк…

Он не договорил: в глазах у него покраснело и завертелось. Уокер толкнул его пятерней в лицо, другой рукой рванул за рукав, и Прентис, крутясь, врезался в стену фабрики, куриные кости разлетелись по полу, винтовка соскользнула с плеча и повисла на локте, подшлемник соскочил с головы. Мгновения не прошло, как он освободился от винтовки, принял боксерскую стойку и ринулся вперед, выставив сжатые кулаки, но ударить не успел: его схватили сзади за руки, а двое других оттолкнули Уокера. Повисшая было в столовой тишина взорвалась неистовыми криками и улюлюканьем.

Оуэнс держал Прентиса за одну руку, приговаривая: «Брось, Прентис, не обращай на него внимания!» — Мюллер — за другую. Несколько секунд они с Уокером рвались друг к другу, способные сражаться только взглядами. Прентис рад был, что его удерживают, но понимал, как важно показать, что он рвется в бой.

— Что тут, черт побери, происходит? А ну замолчали все! — раздался властный голос появившегося откуда ни возьмись Люмиса, который переводил полный праведного негодования взгляд с Прентиса на Уокера. — Забыли, ребята, где находитесь?

Кто-то в толпе сказал:

— Уокер начал первым, Лумис. Он как…

— Салага дерьмовый, я начал, — процедил, ощерившись, Уокер сквозь стиснутые зубы, — и еще не закончил.

— Всё, успокоились, — сказал Лумис. — Меня не интересует, кто начал и из-за чего это началось. Вы ведете себя как дети. Господи, если хочется подраться, деритесь, но только не в столовой. Уокер, возвращайся к себе. Это приказ. А ты, Прентис, в очередь, мыть посуду. Остальным разойтись!

Кто-то протянул Прентису его винтовку и подшлемник, кто-то подал его котелок и ложку. Мюллер засмеялся нелепости происшедшего, другие подхватили его смех. Когда подошла очередь Прентиса, вокруг уже говорили о другом. Казалось, ничего не произошло. Но, моя котелок, он сжимался от страха, а направляясь по коридору на залитый солнцем фабричный двор, начал дрожать. Оуэнс и Мюллер были где-то позади, а Лумис еще дальше, в толпе солдат. Что там впереди, не было видно из-за высокой стены, окружавшей фабрику. Подойдя к воротам на улицу, он уже знал, что Уокер ждет его за ними, так что был готов и не показал ни удивления, ни тем более страха, когда ступил на улицу и увидел Уокера, преградившего ему путь.

Уокер прислонил винтовку к стене, рядом аккуратно поставил на землю свой котелок. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руки за ремень, и, когда Прентис подошел ближе, медленно потянул их из-под ремня. Ну и конечно, тут же собралась небольшая толпа улыбавшихся зрителей — шесть, не то восемь человек, проходивших по улице и остановившихся посмотреть, что происходит.

Прентис сложил свои винтовку и котелок рядом с Уокеровыми. Затем принял боксерскую стойку и начал неловко приплясывать, скользя и кружа вокруг Уокера. Никто из зрителей не кричал: «Бокс! Бокс!» — боясь, что кто-нибудь вновь помешает схватке, так что все происходило в тишине, разве что сопели бойцы и шаркали по тротуару их ботинки. Уокер держался прямо и слегка подпрыгивал на носках, держа сжатые кулаки у подбородка; стойка Прентиса была более традиционной — пригнувшись, левое плечо выставлено вперед, левая рука делает выпады, — но только потому, что был слишком самоуверен. Он попытался нанести джеб слева, однако не рассчитал дистанцию, и Уокеру нужно было лишь отвести подбородок, чтобы уйти от его легкого удара; затем Прентис сделал шаг вперед и ударил правой, но Уокер подставил руку и сам нанес быстрый удар ему по уху, отчего Прентис оглох на эту сторону. Он отскочил и пару секунд с грозным видом пританцовывал на безопасном расстоянии, затем, зная, что зрители станут смеяться, если не сделает новый выпад, он его сделал, но опять схлопотал по тому же уху. Проклятие, где этот Лумис? Почему никто не остановит драку? Он неловко отскочил подальше, а потом в отчаянии бросился на Уокера, бешено маша правой, но попасть было не суждено, потому что кто-то схватил его за ремень и отшвырнул назад — Лумис — и одновременно кто-то другой схватил Уокера за руки.

— Да что с вами, в конце концов? — орал Лумис. — Не понимаете приказов, сопляки?

Прентис испытал такое облегчение, что едва мог воспринимать ругань Лумиса: он лишь облизывал пересохшие губы и старался успокоить дыхание. На сей раз Лумису не понравилось, что они подрались на улице. Да, он сказал, чтобы они шли из столовой, но только идиот не понял бы, что он имел в виду не сюда, не драться на виду у этой гражданской немчуры. Только сейчас Прентис заметил, что, действительно, с другой стороны улицы за ними наблюдают местные: несколько стариков, молодой одноногий человек на костылях и женщина, которая, зажав уголок фартука в зубах, глядела на происходящее.

— Уокер, отправляйся в расположение взвода, как я сказал. Доложись у меня в кабинете и жди там. Ты, Прентис, отправляйся за ним, но держись от него футах в двадцати пяти позади. Хочу видеть тебя у себя, как только разберусь с Уокером. Всё, двигай, Уокер.

Прентис долго и медленно, соблюдая веленую дистанцию, возвращался к дому, в котором размещался второй взвод, и всячески старался держаться с достоинством. Лумис шел впереди, Оуэнс и Мюллер где-то сзади, остальные свидетели незадавшейся драки тянулись по двое, по трое по улице. Он чувствовал, что лицо у него пылает, и боялся, как бы издалека не подумали, что он плачет. Чтобы не возникало такого впечатления, он достал сигарету и закурил.