не имеет ничего общего с той, что я вел в Роанне. Видел бы ты меня!

Хоть я и взволнован, должен признаться, что в этой жизни мне спокойно. Это простое и безмятежное счастье.

Я напишу тебе очень скоро, старина.

Берегите себя все трое.

Обнимаю тебя.

Эмиль

— На этот раз нам никуда не деться.

Жоанна кивает. Сегодня они ужинают в доме, в своей студии на втором этаже. Миртиль настояла, чтобы они побыли вдвоем накануне великого дня, и они ей за это благодарны. Они немного устали от своего маскарада и с облегчением переводят дыхание подальше от инквизиторских глаз Миртиль. Отложив вилку, Жоанна встает из-за стола.

— Совсем забыла тебе сказать…

Она идет к своему красному рюкзаку и роется внутри.

— Я купила это сегодня.

Она возвращается с маленьким черным футляром и кладет его на стол перед ним.

— Что это?

Она делает ему знак открыть футляр, и он повинуется. С удивлением видит внутри два кольца на красной подушечке.

— Зачем? — спрашивает он, подняв голову и глядя на нее.

— Чтобы Миртиль прекратила задавать вопросы. Они мне ничего не стоили. Это нержавеющая сталь. Я решила, что это цена нашего спокойствия.

Он закрывает футляр и кивает.

— Ты правильно сделала.

Оба снова начинают не спеша есть. Он замечает, что котенка в комнате нет. Обычно Жоанна уносит его вниз только перед сном, по просьбе Эмиля. В остальное время он может быть уверен, что Пок либо у ее ног, либо на коленях. Но сегодня вечером — нет. Она, должно быть, напряжена. Да и молчаливее обычного.

— Все хорошо? — спрашивает он с полным ртом.

Она кивает.

— Ты немного нервничаешь?

— Нет… не нервничаю, но… мне странно.

Отложив вилку, он серьезно смотрит на нее.

— Если ты не уверена, что хочешь это сделать, еще можно все отменить.

— Не в том дело.

— Мы не обязаны это делать. К тому же мне лучше… С тех пор как мы здесь, у меня почти не бывает провалов в памяти…

— Я сделаю это, Эмиль. Мы поженимся.

— Если ты…

— Я выхожу замуж завтра. Мне от этого немного странно, но, думаю, и тебе тоже.

Она всматривается в него, и он кивком подтверждает, про себя вздохнув с облегчением, что она не хочет отменить свадьбу.

— Да. Я чувствую какую-то пустоту внутри.

— А я немного растерялась и… не верю.

— Завтра будет лучше. В конце концов, это только бумажка.

— Я знаю.

В студии снова повисает молчание. Но ни он, ни она больше не едят. Проходит несколько секунд, потом Жоанна кладет ладони плашмя на стол и спрашивает без обиняков:

— Ты был когда-нибудь влюблен?

В каком-то странном летаргическом состоянии он даже не может ни удивиться ее вопросу, ни смутиться.

— Да.

— Много раз?

— Нет. Только один.

— Это было долго?

— Четыре года.

— Это Лора… та девушка, о которой ты говорил мне однажды?

Он помнит тот разговор на паркинге в Артиге. Все это кажется ему странно далеким.

— Да, это она.

Он хмурит брови, больше удивленный, чем раздосадованный.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Мы ведь с тобой женимся, да?

— Да…

— Надо знать такие вещи друг о друге.

Он слабо улыбается.

— Да. Наверно.

Он на самом деле не в восторге от воспоминаний о Лоре накануне свадьбы с Жоанной. Она играет вилкой, обдумывая следующий вопрос:

— Ты все еще ее любишь?

Он ерзает на стуле, ему неловко. Кажется, он предпочел бы молчаливую и равнодушную Жоанну, никогда не задававшую вопросов.

— Она ушла. Все кончилось год назад.

— Ну и что? Ты-то все еще ее любишь?

— Я… Наверно, нет.

— Наверно, нет?

Она смотрит на него скептически. Он со вздохом сдается.

— Думаю, какая-то часть меня всегда будет ее любить, что бы ни случилось.

Зря он думал, что его ответ удовлетворит Жоанну и ее внезапное любопытство.

— Ты хотел на ней жениться? — мягко спрашивает она.

— Жоанна…

— Я просто спросила.

— Да. Да, я хотел бы… когда-нибудь.

Он выпрямляется на стуле. С него довольно вопросов.

— А что?

— Я просто хотела знать.

— Зачем?

Она пожимает плечами.

— Я просто спрашивала себя, о чем ты будешь думать завтра, когда в мэрии нам придется сказать «да». Теперь я знаю, что ты подумаешь о Лоре и будешь от этого несчастен. Мне очень жаль.

— Тебе нечего жалеть… Ты оказываешь мне огромную услугу.

— Может быть, но рядом с тобой перед мэром буду я, а не Лора, и просто смотреть на мое лицо тебе будет трудно.

— Тебе тоже. Ты будешь думать о Леоне.

Жоанна трясет головой так сильно, что Эмиль ошарашенно вздрагивает.

— Нет. Я не буду думать о нем завтра. Ни в мэрии, ни после.

Он смотрит на нее с глуповатым видом, приоткрыв рот. Добавить ему нечего. Он думает, что это была плохая идея — пережевывать все это за несколько часов до свадьбы.

В этот вечер они ложатся спать молча.

Утром их будят крики Миртиль с первого этажа:

— Жоанна! Жоанна! Ты знаешь, который час? Тебе обязательно надо примерить платье!

Они не понимают, почему Миртиль так паникует. В мэрии им назначено только на два часа. Жоанна все же встает и ощупью шарит впотьмах. Крики становятся громче:

— Жоанна! Эмиль! Откройте ставни! Уже полдень!

Эмиль резко садится.

— Что?

И добавляет тише, обращаясь к Жоанне:

— Она нами помыкает, а?

— Иду! — кричит