Расширение зоны зла – непременное условие его развития. Но это, как ни парадоксально, и его ахиллесова пята. Простейший заслон в виде неприятия, отторжения зла (даже не борьбы с ним!) уже приводит последнее к усыханию на корню. Локализованное, неразделенное зло угасает само в себе.

В силу всеобщего закона действительности на определенной стадии развития зла в его недрах вызревает до состояния боевой готовности имманентное антизло, снижающее уровень активности зла до равновесного с добром значения. Самоуничтожение зла образно выражается известным символом (одна из трактовок последнего): змея, свернувшаяся кольцом, кусает собственный хвост. В целом этот символ можно выразить фразой: «В моем начале заложен мой конец» или «Конец находится в начале» [38], с. 326.

Таким образом, уже с момента своего зарождения зло живет в постоянной зависимости, не всегда осознанной или прочувствованной, от своего антипода – «догоняющего» антизла. К примеру, поголовье волков в ареале (зло), количественно достигая своего максимума, закономерно идет на убыль и в конце концов скатывается к минимуму вследствие усиления голода (антизло), вызванного неминуемым сокращением стада зайцев. Теперь рождение каждого волка есть же и причина смерти, как его собственной, так и его сородичей.

Это в дикой природе. Но и в среде цивилизованных дикарей, в силу их близорукости и беспредельного эгоизма, закономерности те же. Так, устремившись к массовому комфорту бытия, люди произвели и купили столько автомобилей, что теперь очередной приобретенный «четырехколесный друг» становится реальным недругом себе и, главное, другим, о чем свидетельствует рост пробок и аварий, сокращающих естественным образом количество машин на дорогах до некоторого равновесного значения.

Разумеется, мыслящая категория людей не ждет самоуничтожения зла, естественного начала его конца, а вступает в единоборство со злом на ранних стадиях, пытаясь снизить его уровень, приблизить его конец. Однако, вмешиваясь с благими намерениями в природные закономерности, люди рискуют, в силу неглубокого их знания, усугубить зло или создать новые его разновидности.

Человеку, намеревающемуся вступить в единоборство со злом или воздать его носителям адекватным антизлом, следует иметь ввиду, что все это прерогатива Бога: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12,19). Или прерогатива власти: «Ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13,1). Причем не только власти закона, но и власти стихии, и власти толпы. Необходимым условием успешной борьбы со злом в одиночку является поощрение к действию (санкция и поддержка), полученное человеком‑борцом свыше. (Вспомним, что даже Геракл, популярнейший из древнегреческих героев-одиночек, совершал подвиги, имея неизменной своей покровительницей богиню Афину). В противном случае, в единоборстве со злом человек неизбежно будет положен на лопатки, а весь комплекс героических «антизлодеяний» будет квалифицирован как самосуд. Со всеми негативными последствиями, конечно.

Борьба зла и антизла происходит с попеременным успехом для обеих сторон, но в пределах круга, очерченного телом змеи в рассматриваемом выше символе. Иными словами, явленное зло не безгранично во времени и пространстве, но практически бесконечен арсенал его форм.

* * *

Итак, круг замкнулся. Остается только подтвердить, что в заповеди 1 Пет. 3,11 столь необходимое по смыслу соединительное звено, где противление злу приравнивалось бы к предтече добра, отсутствует не случайно: индивидуально противоборствовать злу по меньшей мере бесполезно. Поэтому в поведенческой формуле апостола Петра, предназначенной конкретной личности, средний ее член исключен. Крайние же звенья, уклонение от зла и делание добра, разделены как деяния, хотя и независимые, но вполне совмещаемые (через союз «и») в сознании человека. Именно осознание себя как личности делает возможным и уклонение от зла, и делание добра. Более того, отточенное самосознание делает безнравственным уклонение от добра, что вещает уже другой апостол, Иаков: «Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех» (Иак. 4,17). Здесь, как видим, грехом считается уже не содеяние зла, а сознательное уклонение от делания добра.

Да, высока планка, устанавливаемая Иаковом! Но это, если хотите, есть нравственный пропуск в новую эпоху – эпоху Водолея. Пока же делающие добро – скорее исключение из общей массы живущих. Зато они ярче высвечиваются на фоне массы равнодушных и творящих зло и беззаконие. (В событиях, связанных со страшными стихийными трагедиями к примеру, участвуют не только привычные нам воры, мародеры и эгоисты, но и яркие фигуры самоотверженных спасателей и спасителей.)

Суд божий, то есть жесткая критическая оценка Творцом результатов Своего эксперимента, безусловно, выявит людей, как достойных перехода на очередной виток эволюции, так и не достойных этого. Однако по мысли патриарха Кирилла, суд Божий не страшен тому, кто вершит суд над собой при жизни, кто раскаивается и заставляет себя исправляться (ТВ 06.02.2010), то есть становится лучше, чем он есть, совершенствуясь всесторонне. А главное – нравственно и духовно. «Человек в гораздо большей степени, чем в эволюции тела, нуждается в эволюции и совершенствовании духа» [27], с. 182.

А. Ельчанинов, православный иерей, чей духовно-просветительский опыт дает право на рекомендации, предлагает предельно доходчивый повседневный совет: «А в обычное время нужен труд и некоторое насилие над собой (курсив мой. – Г. М.), чтобы разбудить свою косность. И будьте уверены, эти усилия принесут свой плод, и невидимое пока для Вас накопление духовных богатств проявится в нужную минуту, может быть спасет Вас в настоящей беде» [23], с. 155. Как видим, труд нелегкий, регулярный, но благодарный, на перспективу.

Неделание добра, сознательное или в силу устойчивой привычки, чревато иной перспективой: вымиранием ближнего. Сперва – как явления, а со временем – и как понятия. Ведь только сделавший адресное добро становится ближним адресату – такова мораль притчи Христа о милосердном самарянине (Лк. 10). Сокращение же числа ближних, естественно, приведет к пропорциональному сокращению категории «возлюбивших ближнего, как самого себя». Любить-то такой любовью скоро будет практически некого!

Но когда разрушается любовь, соединяющая пары взаимно ближних (особенно близких) людей, то какие душевные качества неизбежно всходят на ее развалинах? Разумеется, ядовитые сорняки – самовлюбленность и ненависть. Да, «от любви до ненависти – один шаг» (тонко подмечено!), и мы его уже сделали. Включите телевизор, и вы убедитесь в этом. Я же, глядя в этот жуткий калейдоскоп, убеждаюсь все более в правоте М. Карпенко, автора книги «Вселенная разумная»: «Основное качество, которое отличает человека от животных, – пишет он, – это его злоба. Злоба чаще всего беспричинная, злоба, круто замешанная на самовлюбленности и эгоизме. Превосходство – одна из основных причин, порождающих бессмысленную злобу и жестокость человека» [27], с. 150. Да, в стремлении превзойти рождаются не только призовые места, рекорды, высокие достижения и показатели (в чем-то и чего-то), но и низменные до отвращения мысли, слова, поступки. В сущности, это одна из ярких интерпретаций божественного