— Милая Хэтти, мой вид не вызывает у вас отвращения?

— Ах, Квентин, я прекрасно понимаю: вы открыли для себя некие новые занятия, которые я не могу разделить с вами, как некогда делила детские забавы.

— Вы не знаете, кто на самом деле эта женщина. Она воровка; она проникла в мой дом! Я все объясню; вы все поймете. Выслушайте меня — только не здесь, а где-нибудь в тихом месте.

Я взял Хэтти под локоть. Она осторожно высвободилась.

— Поздно, Квентин. Я приезжала в «Глен-Элизу» лишь за тем, чтобы объясниться. Помните, я говорила вам, что обстоятельства изменились?

Нет, только не это!

— Хэтти, я должен был поступать так, как считал нужным. Скоро все вернется на круги своя; все будет как раньше.

— Тетя запрещает произносить ваше имя и всем нашим друзьям сказала, чтоб не упоминали о помолвке.

— Ничего, тетю мы быстро умаслим. Что она там писала — будто вы нашли другого? Но это же неправда?

Хэтти чуть заметно кивнула:

— Правда, Квентин. Я выхожу замуж.

— Не может быть, чтобы вы решились на такой шаг из-за недоразумения в «Глен-Элизе».

Хэтти покачала головой; по лицу ее ничего нельзя было прочесть.

— Кто ваш жених?

Ответ не заставил себя ждать.

Из магазина, у витрины которого стояла Хэтти, вышел, пересчитывая сдачу, не кто иной, как Питер. При виде меня он виновато потупился.

— Питер? — вскричал я. — Нет, только не он!

Питер не знал, куда девать глаза.

— Здравствуй, Квентин, — наконец промямлил он.

— Значит, вы… вы помолвлены с Питером, Хэтти! — Я шагнул к ней ближе и зашептал так, чтобы слышать могла только она. — Дорогая мисс Хэтти, дорогая Хэтти, скажите только одно — вы счастливы? Одно слово, Хэтти!

Она помедлила — и кивнула, и протянула мне руку.

— Квентин, нам всем троим нужно поговорить, — вмешался Питер.

Но я не стал ждать объяснений. Я устремился прочь, я проскочил мимо Питера, не коснувшись рукой шляпы. Больше всего мне хотелось, чтобы они оба исчезли, растворились в воздухе.

— Квентин! Подожди! — звал Питер. Он даже пробежал за мной несколько футов, но прекратил преследование, поняв, что я не остановлюсь, или заметив ярость в моих глазах.

Я совсем забыл про револьвер; теперь его смертоносная тяжесть явилась для меня открытием. По иронии судьбы, путь к мистеру Бенсону лежал по самым рафинированным балтиморским улицам.

Отрекомендовавшись человеком, мистеру Бенсону незнакомым, но имеющим до него небольшую надобность, и извинившись за отсутствие пригласительного письма, я был препровожден чернокожим швейцаром в гостиную, на диван. Мебели в комнате оказалось меньше, чем требовали модные тенденции, зато на стенах красовались бумажные обои в восточном стиле — по нашим понятиям, совершенная экзотика, — служившие фоном для нескольких миниатюр и одного внушительного портрета. Портрет висел над диваном; поначалу я не обратил на него внимания.

Я не из научной среды и не знаю, способен ли художник добиться, чтобы изображенный на портрете как бы следил глазами за зрителем, или этот эффект — чистая игра зрительского воображения и нервов. Скажу только, что ожидание мое затягивалось; некое странное, беспокойное чувство заставило повернуть голову к портрету, а в следующий миг — и вскочить с дивана. Изображенный смотрел прямо мне в глаза. Лицо у него было несколько одутловатое, с отпечатком не слишком праведных привычек, а все-таки живое, полное бодрости — казалось, озаренное светом прошлых удач. Но глаза… «Нет, Квентин, не глупи, — сказал я себе. — Ты просто переутомился; ты перенапряг нервы. У этого человека, на портрете, больше морщин, волосы почти совсем седые, намечается второй подбородок — в то время как у него лицо худощавое и подбородок заостренный». И все же эти глаза! Они словно были вынуты из-под темных век Фантома, чей образ с достойной лучшего применения регулярностью возникал перед моим мысленным взором, чей голос настоятельно не советовал «тревожить напев похорон»; Фантома, с подачи которого начались мои изыскания, столь далеко меня заведшие. Я тряхнул головой, чтобы избавиться от нездорового наваждения, но тревога никуда не делась. А мистер Бенсон все не шел. Визит к Бенсону представлялся мне заведомо бессмысленным; теперь я остро чувствовал, до чего спертый воздух в этой проходной гостиной. Я решил оставить визитную карточку и возвратиться в «Глен-Элизу».

И тут послышались шаги.

Медленные, они доносились с лестницы; через несколько мгновений на площадке между лестничными пролетами появился мистер Бенсон собственной персоной.

— Фантом! — выдохнул я.

Да, это был он. Тот самый человек, что почти два года назад предупреждал меня не расследовать обстоятельства смерти Эдгара По; копия изображенного на портрете, только моложе. Тот самый человек, который словно растворился в сыром смоге; призрак, за которым я гонялся под балтиморским улицам. Теперь, вовсе не сознавая, что делаю, что свершу в следующий миг, я запустил руку в карман и нащупал рукоять револьвера.

— Что вы сказали? — переспросил человек на лестнице, прикладывая ладонь к уху. — Фентон? Нет, сэр, не Фентон, а Бенсон. Джон Бенсон…

Мысленно я уже приставил дуло револьвера ко рту Джона Бенсона — в конце концов, именно его рот искусил меня начать расследование, а что из этого вышло? Я принял целый ряд неверных решений, забросил друзей, спровоцировал на предательство Хэтти и Питера!

— Нет, я не называл вас Фентоном. — Не знаю, что за импульс заставил меня вселить в Бенсона мысль о том, что он — мой давний враг, наконец явившийся без антуража в виде сумерек, мороси и смога. — Я назвал вас Фантомом. — На последнем слове я скрипнул зубами.

Бенсон окинул меня изучающим взглядом, приложил палец к губам, как бы обдумывая мой ответ.

— Конечно!

Затем он возвел очи горе́ — так припоминают стихи — и продекламировал:

Сей фарс — сей неподъемный том

Заигранных клише!

Блазнит из-за угла Фантом —

И тошно на душе.

— Стало быть, вы мистер Кларк? Вот так сюрприз.

— Зачем вы передали мне ту статью? Вы хотели, чтобы я его нашел? Вы сумасшедший? У вас был особый план? — закричал я.

— Мистер Кларк, по-моему, имеет место недоразумение, — молвил Джон Бенсон. — Позвольте задать встречный вопрос: что привело вас ко мне?

— Вы остерегали меня расследовать смерть Эдгара По. У вас не хватит духу отрицать это, сэр!

Бенсон выпрямился с печальной усмешкой.

— Из вашей взволнованности осмелюсь заключить, что вы не послушались совета.

— Я требую объяснений!

— Буду счастлив их предоставить. Но сначала… — Бенсон вдруг обвел комнату неопределенным жестом.