тот плачет (наверное, растрогался от проникновенных речей монарха), и начинает грустно шутить на тему литья слез. И только после этого обращается уже к Нортемберленду:

– Какие указания дал король Болингброк? Он согласен подождать, пока я умру своей смертью?

Такие слова явно свидетельствуют о том, что Ричард издевается. Ну невозможно же представить, что он ни с того ни с сего искренне готов признать Генриха Болингброка королем Англии! Об этом и речи не было, разговор шел только о наследстве и отмене изгнания, а о притязаниях на трон Генрих и не заикался. Но если Ричард сейчас открыто язвит, то куда делась вся эта красота с показным смирением? План был озвучен: прикидываться, что на все согласен, тянуть время, пока не подоспеют свежие войска. И что теперь? План побоку? Или у Ричарда не хватает мозгов понять, что он выходит за рамки и нарушает всю стратегию Омерля? Или он понимает, что портит всю игру, но делает это умышленно, ибо уверен: он самый умный, он придумает лучший вариант? В общем, непонятно.

– Спуститесь вниз, ваше величество, Болингброк хочет с вами побеседовать, – говорит Нортемберленд.

– Ладно, спущусь, – покладисто отвечает король.

Нортемберленд возвращается к Болингброку, а Ричард тем временем продолжает бурчать себе под нос:

– Вниз! Вниз, король! Вот и еще одно унижение, через которое я должен пройти. Я, король, вынужден спускаться вниз, чтобы выразить смирение изменникам.

Все уходят со стен замка.

Болингброк между тем спрашивает вернувшегося Нортемберленда:

– Ну, что ответил король?

– По-моему, у него крышу снесло: бормочет что-то невнятное. А вот и он сам идет.

Входят король Ричард и его свита.

Болингброк велит всем почтительно поприветствовать монарха и отойти в сторонку. Сам же преклоняет колено.

– Мой добрый государь!

– Не унижайтесь, кузен, – говорит Ричард. – Мне ваша вежливость не нужна, я бы предпочел вашу дружбу. Вставайте-вставайте, вы же так высоко метите, хотите быть выше меня.

Вот опять! Ну с чего Ричард это взял-то? Тем более и сам Болингброк ведет себя соответственно положению преданного вассала, преклоняет колено, называет Ричарда «добрым государем». То есть мы-то с вами из истории знаем, что Генрих Болингброк к тому моменту уже начал подумывать о короне, это правда, но, во-первых, очень неуверенно и робко, а во-вторых, в пьесе об этом пока ничего не говорилось. Опять какая-то беда с внутренней логикой!

– Я пришел только для того, чтобы взять свое, – отвечает Болингброк.

Иными словами, речь, как и прежде, только о наследстве и отмене несправедливого приговора.

– Ну и берите, – говорит король. – Все забирайте, что ваше! Хотите – и меня можете взять. Я тоже – ваш.

Ответ Болингброка вежлив, изыскан и отдает верноподданичеством.

– Ваше величество, «вы настолько мой, насколько я своею верной службой достоин вашу заслужить любовь».

Но Ричард не ведется на учтивый обмен любезностями, он окончательно отказался от борьбы, послал все хитроумные планы лесом и сдается на милость победителя.

– Кто умеет брать дерзостью и силой, тот все и получает. Дядя Йорк, не плачь, легче от этого не станет. Кузен Генрих, хоть я по возрасту и не гожусь вам в отцы, но вы, похоже, собрались стать моим наследником. Придется покориться силе. Просите, что хотите, я все вам отдам. Ну что, теперь в Лондон меня повезете?

– Да, государь, – твердо говорит Генрих.

– И отказаться я не могу, – констатирует Ричард.

Трубы. Все уходят.

Сцена 4

Ленгли. Сад герцога Йоркского

Входят королева и две придворные дамы.

Королева хочет отвлечься от тяжелых мыслей.

– Какую бы игру нам придумать, чтобы развеяться?

– Давайте сыграем в шары, – предлагает Первая придворная дама.

Королева и дамы. Художник Henry Courtney Selous, гравер Linton, 1860-е.

– Не хочу в шары, это будет напоминать мне об ударах судьбы, – капризно отказывается королева.

– Тогда давайте танцевать.

– Я буду со счета сбиваться, мне горькие мысли мешают.

– Ну, давайте что-нибудь рассказывать.

– О чем рассказывать? О печальном или о радостном?

– О том и о другом.

– Ни за что! Рассказы о чужом счастье мне сейчас невыносимы, а если говорить о чужих горестях, так у меня и своих достаточно.

– Ну, хотите – я вам спою?

– Ладно, спой, если сможешь. Хотя мне сейчас больше подходит плач, а не песенки.

– Я готова даже заплакать, если вам от того станет легче, – говорит Первая дама, которая уже не знает, чем угодить королеве.

– Ох, если бы я смогла выплакать свое горе, я бы и сама запела, – жалуется королева.

Но тут видит садовников, и всю ее печаль как рукой снимает.

– Готова спорить, что они говорят о государственных делах. Давайте подслушаем!

Королева и придворные дамы прячутся. Входят садовник и два работника.

Садовник дает указания: какие ветки подвязать, какие – подрезать, где поставить подпорки.

– Да чего надрываться-то? – говорит Первый работник. – На фига стараться, поддерживать тут порядок, когда в стране все вверх дном и непонятно, что будет завтра?

– Помолчи! – сердито осекает его садовник. – Кто в своем собственном саду порядок не наводит, у того все зарастает сорняками. Вон наш король все запустил, сделал сорняки своей опорой – и что вышло? Хорошо, что Генрих Болингброк вырвал эти сорняки с корнем. Уилтшира, Грина, Буши – всех долой!

– Они что, умерли? – удивляется Первый работник.

– Именно! А короля Болингброк взял в плен. Если бы король ухаживал за своей страной так, как мы – за садом, было бы совсем другое дело, все пошло бы на пользу государству. А он был нерадивым и беззаботным, потому трон и потерял.

Первый работник ушам своим не верит.

– Так его что, низложат?

– А куда он денется? Конечно, низложат. Один человек, который дружит с герцогом Йоркским, сегодня получил письмо с очень плохими новостями.

Королева в ужасе от таких речей. Она больше не может молчать и выходит из-за кустов.

– Как ты смеешь?! – кричит она. – Кто тебе позволил разглашать эти отвратительные слухи? Как у тебя твой поганый язык повернулся сказать, что король низложен? Ты, грязь под ногами, осмелился такое произнести?! Откуда ты узнал? Когда? Говори, несчастный!

Но садовника горлом не возьмешь, он человек простой, и не такое слыхивал, поэтому он не пугается и не тушуется.

– Мне очень жаль, ваше величество, но я говорю правду. Король в плену у Болингброка, с ним вместе еще несколько напыщенных ничтожеств, его приближенных. А на стороне Болингброка все английские пэры, так что в его победе никто не сомневается. Поезжайте в Лондон, вам там все подтвердят.