завязал волосы на затылке, что подчеркивало контуры его лица и открывало моему взгляду тонкую сеточку шрамов. Расскажет ли он мне, что с ним случилось, если я об этом спрошу? Мы почти добрались до края леса, и я пожалела, что нам пора возвращаться. С куда бо́льшим удовольствием я провела бы день здесь, на природе, а не в библиотеке. Несмотря на всю мою любовь к книгам, этот лес магическим образом притягивал меня.

– Мы с родителями жили в домике в лесу, – услышала я собственные слова и в тот же миг пожалела об этом. Но затем почувствовала облегчение. Может, кое-что все-таки можно раскрыть.

Он ответил без малейших колебаний:

– Я думал, твой отец – человек?

– Так и есть. – Ложь причиняла мне почти физическую боль, но пути назад не было. – В Мунтении. Это был лес в Мунтении.

Меня спас взволнованный птичий крик. Алексей ждал нас под деревьями. Уперев руки в бока, он смотрел на тусклый свет в подлеске. Они с Николаем обменялись настороженными взглядами, когда по лесу разнесся глухой звон колокола. Я сделала еще один шаг, однако Николай меня остановил:

– Не надо.

– Река, в которую Селеста приказала сбросить колокол, течет прямо через лес, не так ли? – я высвободилась из его рук.

– Да. Я не помню, что слышал колокол четыре года назад. А ты? – спросил он у брата.

– Нет, но, возможно, он звонит, потому что Селеста вернулась в Ардял.

– Ярон утверждал, что он звонит, если члену королевской семьи угрожает опасность, – напомнила я. Наверняка Николай рассказал Алексею страшную историю Анкуты.

– Тогда, должно быть, этот ведьмак прячется где-то тут. Насколько мне известно, он и Мелинда – единственные живые родственники королевы. Всех остальных она уже истребила, – заявил Алексей.

Перед нами, извиваясь между деревьями, убегала вдаль узенькая тропинка.

– Можем поискать колокол, – предложила я. – Если никто из нас не сообщит Мелинде и если мы не натворим глупостей, она никогда не узнает, что мы заходили в лес.

– Какая непослушная маленькая викканка, – поддразнил меня Алексей. – Это нарушение правил.

Я пожала плечами:

– Вы не обязаны идти, если боитесь, но я проверю.

– Как будто я упущу такую возможность. – Алексей с вызовом толкнул Николая. – Давай же, пошли. Если Мелинда нас поймает, скажем, что мы тебя заставили, тогда она накажет только Валеа и меня. Наверно, отправит нас вытирать пыль в библиотеке Нексора, – обратился ко мне он. – Считай, что я тебя предупредил. У книг там есть привычка кусать посетителей за пальцы.

Николай фыркнул, но последовал за нами.

– Тебя они кусали за совсем другие части тела, – напомнил он своему брату, и я сдержала смех.

Тропинка была такой узкой, что нам пришлось идти друг за другом.

– Значит, ты уже был в библиотеке Нексора? – задала я вопрос Алексею.

– Один раз, – подтвердил тот. – Мне удалось попасть туда с помощью Кирилла. Это было слишком заманчиво.

– Ты искал информацию, которая поможет Селии? – Он всегда вел себя легкомысленно, словно заботился только о собственных интересах, но это была просто видимость.

Высокие деревья пропускали солнечный свет, который рисовал яркие пятна на лесной почве. Невзирая на удары колокола, сегодня здесь не было тихо. Отовсюду доносились шорохи, щебетали птицы, слышался стук дятла.

– К сожалению, нет, – признался он. – Но Габриэлла по-прежнему отправляет меня сюда снова и снова. – Стригой ухватился за ветку и, раскачавшись, ловко допрыгнул до верхушек деревьев.

Я посмотрела ему вслед и спросила у Николая:

– Габриэлла родила Селию, но Никита создал тебя и Алексея, так?

– Так. Мы называем ее своей матерью, но она относится к нам не так, как к Селии. Мы стали семьей еще до того, как Никита ее встретил. Она была викканкой из ковена Драган.

Услышав этот небрежный комментарий, я споткнулась:

– Что, прости?

Николай схватил меня за руку, не позволив упасть. Стук дятла стих, но звон колокола стал громче. Я подняла на него взгляд. Он стоял неподвижно и как будто не дышал.

– Тебя так удивляет мысль об этом?

– Нет. Но разве в первом пакте не запрещалось обращать представителей других народов?

Стригой резко меня отпустил и сделал шаг назад.

– Да. Но только если это происходило против их воли. Если это тебя успокоит, могу заверить, что Никита и Габриэлла очень друг друга любили. Мой отец предоставил ей выбор, и она предпочла вечную жизнь рядом с ним, после того как родила Селию. – У него на лице отразилась печаль, как и всегда, когда он говорил об отце.

– Сколько они были вместе? – я неторопливо двинулась дальше, пытаясь привести в порядок мысли.

– Никита обратил ее восемьдесят лет назад. Но до тех пор они уже двадцать лет жили вместе. Мы все очень удивились, когда она забеременела. Это было чудо.

Поэтому они делали все, чтобы защитить Селию. Даже если это казалось безнадежным. Потому что она – особенная и часть их отца.

– Что еще ты помнишь? – опять сменил тему Николай. – Кроме того, что вы жили в лесу. Как умерли твои родители? Твоя мать была из ковена Пател? Вряд ли Раду это понравилось.

– Я не знаю, из какого она была ковена. Она мало чего мне рассказывала. Я была еще маленькой, а она не хотела, чтобы люди узнали, что она викканка, – увильнула я. Руки вспотели. Зачем я вообще что-то сказала? Я все больше запутывалась в паутине лжи и поражалась тому, что он все еще не вывел меня на чистую воду, учитывая, как плохо я умела врать.

Мы вышли из-за деревьев и остановились перед маленьким тихо плещущимся ручейком. Вода сверкала на солнце, колокол ударил еще раз. На этот раз глухой звон прозвучал совсем близко. Голову пронзила боль, от которой у меня закружилась голова, и я была вынуждена ухватиться за дерево. Раздался детский смех, а потом между деревьями на другой стороне ручья сверкнуло что-то белое. Я услышала мужской голос. Словно в оцепенении я сделала шаг к берегу. Николай не отставал. Смех и голос исчезли так же быстро, как и возникли. Но я все равно его узнала. Меня звал отец.

– Валеа. – Николай взял мое лицо в ладони. Они остудили разгоряченную кожу. – Все в порядке? Что случилось?

– Ничего. Не знаю. Моя голова.

Он притянул меня к своей груди, и я прильнула к нему.

– Ты вдруг побледнела, как стригой, – произнес у меня за спиной Алексей. – Как будто испугалась. Но здесь только он. Он был груб с тобой? Позволял себе какие-то вольности?

– Нет. – Я улыбнулась, чувствуя губы Николая на своем виске. – У меня закружилась голова.