в виду, говоря, что они принесли тебя в жертву? – задала я вопрос его брату.

Алексей почесал голову:

– Никита превратил меня двести шестьдесят пять лет назад. Я родился в Олтении, и в то время стригои регулярно совершали набеги на человеческие деревни. Их старосты заключили соглашение с магнатами. В дальнейшем на каждый ежегодный праздник они приносили в жертву пять молодых здоровых мужчин и женщин. Взамен стригои больше не охотились в Олтении.

– Почему они пожертвовали именно тобой? – удивленно спросила я.

Он пожал плечами:

– У меня не было семьи. Мои родители и младшие братья умерли от оспы, когда мне было восемь лет. Я сидел в тюрьме, потому что попался на краже. Никто не скучал по мне и не замолвил за меня словечко. Хотя мне предоставили выбор.

– Это не выбор, – вмешался Николай, чей внимательный взгляд был сосредоточен на брате. – Они хотели отрубить тебе обе руки.

Алексей продолжал смешивать напитки и только кивнул:

– В любом случае я согласился, после чего Никита меня обратил.

– Тебе повезло, что это был он, а не кто-то из других магнатов, – произнес Кирилл, который ловил каждое слово Алексея.

– Верно, хотя прошло время, прежде чем Никита принял меня в свою семью. Он больше тридцати лет злился на меня за то, что я убил судей и тюремщиков и высосал из них всю кровь до последней капли.

– Они заслужили, и Никита тоже это знал, – успокаивающе сказал Николай. – Они делали с тобой ужасные вещи только потому, что ты был беззащитен перед ними.

Алексей сглотнул, и у него покраснели щеки. Серые глаза потемнели.

– Это история не для женских ушей.

Я понимающе кивнула, потому что догадывалась, что они сделали.

– Сколько лет тебе тогда исполнилось?

– Двадцать два. – Он пожал плечами. – Меня не должны были поймать, но тогда была зима, стоял лютый холод, а я хотел есть. Обычно я ускользал от охранников, но той ночью болел и оказался недостаточно проворен.

Судя по виду Кирилла, он бы с радостью сам убил каждого, кто тогда прикасался к Алексею.

– Люди бывают жестоки, – осторожно произнесла я. – Но судьба привела тебя к Никите, и у тебя появилась семья, которой прежде не было.

– Да, – согласился он и налил вишневого сока в бокал, который разбавил женевером. – И я всегда буду благодарен за это Великой Богине. – Он посмотрел на Селию, которая сидела на диване и смеялась. Она казалась счастливой, и на этот раз у нее ничего не болело. – Я не думал, что этого заслуживал.

– Каждый заслуживает кого-то, кто бы его любил и кого бы он мог полюбить, – откликнулся Кирилл.

– Слова истинного викканина. – Алексей поднял свой бокал и отсалютовал моему брату. – Возможно, однажды я в это поверю.

Не потому ли он отвернулся от Кирилла? Потому что считал, что не достоин его? Не такая уж маловероятная теория.

– Я еще схожу ненадолго в библиотеку, – сказала я чуть погодя, когда Алексей и Кирилл присоединились к остальным.

– Изучать строительные планы? – серьезно спросил Николай. – Ты не найдешь в Караймане магические источники.

– Это я уже поняла, но я еще много чего не знаю. – Я поставила свой бокал на стойку. – Желаю хорошо провести время.

– Спокойной ночи.

– Тебе тоже. – От его взгляда у меня покалывало в затылке, однако он за мной не последовал.

Я не успела дойти до лестницы, когда Лупа позвала меня по имени. Она потянула меня за собой в нишу.

– Мы здесь уже давно, а ты либо закапываешься в свои книги, либо ошиваешься с Лазарем. Не позволяй ему себя использовать. Он точно знает, что ты самое слабое звено в нашей цепочке.

– Что ты имеешь в виду?

Сестра вздохнула и внимательно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивал. В холле было пусто, и тем не менее я почувствовала, как она накинула на нас пелену, сквозь которую не просочится ни одно ее слово.

– Он хочет знать, что сейчас планирует делать Раду, после того как вернулась Селеста. Никита Лазарь и Раду хоть и заключили союз против королевы ведьм, но они друг друга терпеть не могли. И Николай ненавидит Раду.

– Почему?

– Не знаю, но это роли не играет. Они друг другу не доверяют. Факт в том, что Николай наверняка опасается, что верховный жрец объединится с Селестой, и захочет его опередить.

– Раду так не поступит. Не после всего, что она сделала нашим родителям и нам.

– Не будь такой наивной. Раду так и не отомстил за их смерть. – Ее слова звучали как пощечина, но она была права. – Если он решит, – безжалостно продолжила Лупа, – что это принесет ему пользу, он заключит союз с Селестой и пожертвует стригоями. Так что, как только у Николая появится хотя бы малейшее доказательство того, что Раду собирается его предать, он будет действовать. И я руку даю на отсечение, что этот кровосос подозревает, кто ты. О трех пропавших внуках верховного жреца ходит довольно много слухов. Трупы наших родителей нашли. Наши – нет. Тебе же известно о проклятии, да? Как ты думаешь, что Николай отдаст королеве в обмен на крупицу магии? А если она пообещает спасти его любимую сестру? – В ее голосе послышалось злорадство. – Он преподнесет ей нас на блюдечке.

– Вам следовало рассказать мне о проклятии, – огрызнулась я, пытаясь переварить всю эту информацию.

– Ты и без нашей помощи все выяснила. Если Раду разорвет союз со стригоями, единственный шанс Николая – предложить Селесте свою армию. У стригоев хоть и нет больше магии, но скорость и физическую силу они не потеряли. Со своей армией ведьм и армией стригоев Селеста сможет уничтожить виккан и вторгнется в земли людей. И тогда ее уже никто не остановит.

– Николай не согласится на такую сделку, – заявила я, хотя я сама не была до конца в этом убеждена.

Значит, теперь Лупа наконец сочла возможным предоставить мне все эти сведения. Поздновато, по-моему. И вероятно, она права. Николай сам мне говорил, что пойдет на все, лишь бы спасти Селию. У меня в животе все перевернулось. Неужели он правда проводил со мной время только ради того, чтобы выяснить, верна ли его догадка? Я отказывалась в это верить. Так что пусть сестра и дальше думает, что я наивная.

Лупа пристально смотрела на меня:

– Я так же хорошо, как ты, помню, что мама рассказывала нам о вере. Вот только мир, в котором мы живем, не мирный. Наша жизнь в том домике в лесу была иллюзией. Они прятали нас от