— Как ушли, сначала прям напрашивались, навязывались в отряд, а потом взяли и ушли? Ты с ними случайно не того?

— Чего того?

— Ну не дрался или конфликтовал, как в прошлый раз?

— Николай Прокофьевич. Мы с Ямазовым с того самого вечера ни единым словом не обменялись, ни взглядом. Мне-то по хрену, я от него не жду благодарности, но он мне даже спасибо за спасение парня не сказал.

Из оставшихся палаток повылезали спасатели. Они стояли спросонья и непонимающе таращились на нас с Гунько. Я заглянул в палатку, Гибарян уже выбрался из спальника и протягивал мне руку.

Он раздосадовано хлопнул ладонью себя по бедру.

— Это потому что они гордые…едрена кочерыжка. Что за люди? Ну что ты с ними будешь делать?

— Как что делать? Идти за ними!

— Ты мне это, Бурцев, брось тут выкобениваться. Никаких идти за ними!

— Николай Прокофьевич…

— Я уже шестьдесят лет Николай Прокофьевич! У нас раненый Гибарян на руках, мы не можем рисковать. Зачем нам за ними идти? Если често, я даже рад. Баба с возу — кобыле легче. Да и не догоним мы их вшестером. Ты отдаешь себе в этом отчет?

— А вот я, Николай Прокофьевич, совершенно не рад. Мне не легче. Отчет я себе отдаю. Естественно, что мы не догоним их с раненым на руках. Один я их быстро догоню.

— Это исключено!

— Николай Прокофьевич, при всем моем к вам уважении, поверьте я сейчас говорю искренне, я пойду за Ямазовым. Это вопрос профессиональной чести, если хотите. Вы не сумеете меня остановить.

— О чем ты говоришь? Какая честь и достоинство? Тебя с ними ничего не связывает! Ты про затвор в твоем рюкзаке? Ну мало ли, как он попал туда. Дойдем в Поселок и будем со всем этим бардаком разбираться, все по полочкам разложим. А сейчас я приказываю отставить! Пока я твой руководитель и группа под моим началом — этому не бывать!

— Николай Прокофьевич, вы мне не оставляете выбора. Можете мне объявить выговор, можете меня уволить по статье с занесение в трудовую книжку, можете делать всё что угодно, но я вынужден сообщить вам, что принял решение идти за Ямазовым.

— И в чем причина твоего демарша, Бурцев?

— Скажем так — он забрал у меня кое-что, что ему не принадлежит. Я его найду просто заберу это и вернусь обратно.

Я достал из рюкзака карту и карандаш и протянул Гунько.

— Николай Прокофьевич, покажите, пожалуйста, на карте наш обратный маршрут. Вы с носилками будете идти вдвое или втрое медленнее. Я туда и обратно. Догоню Ямазова, переговорю и вернусь к вам.

Костя стоял рядом на одной ноге, опираясь на импровизированный костыль.

— Может и вправду, Илюх, пошлешь этого Ямазова на хрен?

— Нет, капитан Сильвер! Не могу я своему долгу на горло наступить.

Гибарян, действительно, со своей кудрявой бородой и костылем был похож на пирата. Он усмехнулся, снял со своей руки часы и передал мне, строго наказывая:

— Вот, держи. Отдашь когда вернешься. Они счастливые, меня много раз спасали.

Я кивком поблагодарил и одел его часы на руку. Гунько протянул карту и карандаш обратно, тыча в нее пальцем:

— Мы здесь вот пойдем перевалом. Дальше на запад и вниз по прямой на Юг. Где ты этих теперь будешь искать?

— Не беспокойтесь. Всё, давайте, мужики! У меня к вам просьба: напишите в рапортах по прибытию все, как было на самом деле, чтобы Николая Прокофьевича не прессовали за мой уход. Не обессудьте, Николай Прокофьевич. Вернусь, буду готов нести ответственность по всем правилам.

— Вернется он с ответственностью, — пробурчал себе под нос Гунько, — ты давай с ними поосторожней. Чтобы одна нога там — другая здесь.

Я кивнул и подумал о том, что знаю, чем плохой начальник-неумеха отличается от хорошего.

Плохой всегда делает вид, что контролирует ситуацию и постоянно говорит об этом окружающим, а хороший реально контролирует, но молчит.

Похоже, не дано Гунько стать хорошим начальником

Я пожал каждому руку, обнялся с Костей, взял свой ствол, посмотрел и направился не оглядываясь на юго-восток.

Я чувствовал провожающие взгляды, направленные мне в спину до тех пор пока не скрылся в утренней дымке.

Пока на местности никаких следов. Но они, эти следы, сейчас мне не нужны, потому что Ямазовы шли по тропе.

Юго-восток и всех возможных направлений они выбрали потому, что этот маршрут был кратчайшим к ближайшей точке, где мы нашли нашли россыпи.

Остальные были в намного дальше в стороне. Ямазов был крайне практичным человеком. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Для того чтобы убедиться в том, что мы с Гибаряном на самом деле обнаружили богатые месторождения нет необходимости начинать с дальних точек.

К тому же я был уверен, что он попытается сразу «окупить» свой поход, и начнет тут же промывать чтобы извлечь прибыль с первого раза.

Костя успел показать и обозначить место на карте. Он помнил координаты первой точки по памяти и записал мне их в блокнот.

У них фора примерно в час, максимум в полтора. Значит они смогли уйти вперед меня километра три-четыре. Может чуть больше.

Они днем прекрасно отдохнули, пока мы занимались Гибаряном и Витей. По идее, я был измотан и не выспавшимся, но сейчас я этого совершенно не чувствовал. Этот фактор играл на них против меня.

Правда, мой организм включил какие-то тайные резервы. Я чувствовал большой прилив сил и охотничий азарт.

Их рюкзаки были чуть тяжелее моего, все ненужное я оставил. Я буду постепенно догонять. Конечно старший Ямазов безусловно сильный человек. Я не спорю. Но есть одна маленькая деталь.

Парнишка — Муса, всё таки еще не был в достаточной мере тренирован для того, чтобы выдерживать высокий